штатском между тем выволокли из салона обалдевшего Кабана и уложили его рядом с шефом. Обыскали тачку. В машине у Мирона вдруг нашелся пакетик с героином и ствол.

Мирону пришлось потратить много денег и нервов, чтобы отмазаться от тюрьмы.

Этот случай заставил его призадуматься как следует. Человек вовсе неглупый, он пришел к выводу, что так жить дальше нельзя — нужно повышать уровень, а то навсегда останешься рыночным держимордой, трясущим «комки» и небольшие фирмы.

Для того чтобы подняться на ступень выше, нужны хорошие связи. Мирон усиленно начал работать в этом направлении. И тут же открыл для себя много нового — оказывается, жизнь не стоит на месте и банальный рэкет себя изжил. Люди занимались более серьезными делами. Оказалось, что «тем» для работы — пруд пруди. Одной из таких «тем» стали заказные убийства.

На них Мирон и погорел синим пламенем. Следственным органам удалось доказать его причастность к нескольким эпизодам, и Мирон получил свой восьмерик. Получил бы больше, если бы не хороший адвокат и один очень важный человек из органов, который и интересовал теперь ФСБ.

* * *

— Ну, земляк, живем! — Мирон подмигнул Григорию и бросил ему пачку «Мальборо». Тот ловко поймал ее на лету. — А тебе чего тут надо?! — рявкнул Мирон на остановившегося напротив них Толстого. Того самого, что первым приклеился к Григорию. — Топай к своим!

— А чего ты мне, Мирон, указываешь, куда идти? Я на твой хавчик не зарюсь.

— А тебе все равно ничего не обломится. Я тебе что сказал?! Топай дальше, не порть людям аппетит!

Толстый, ворча под нос и сверкая зенками по сторонам, отправился дальше.

— Погоди, вот Север из больнички выйдет, — услышал Парфен его угрозу.

— А кто такой Север? — спросил нового кореша Парфен, чтобы вытянуть его на нужный разговор.

— Король ихний. «Смотрящий», — небрежно кивнул Мирон в сторону кучкующихся зэков. Толстый как раз подошел к двум из них и, видно, жаловался на Мирона.

— Серьезный человек?

— Да-а, — согласился Мирон, невольно выдавая вздохом свою тревогу. Помолчал немного и, решившись, продолжил: — Понимаешь, он — моя главная головная боль. Он всю эту кодлу держит, всем заправляет. Без него они — как стая без вожака.

— Слушай, Слава. Если он деловой, может, с ним проще общий язык найти?

— Ни хрена не получится! — жестко отрезал Мирон. Он не стал рассказывать новому товарищу, что уже пытался это сделать. Он пытался наладить контакт с Михаилом Логиновым, уголовным авторитетом по прозвищу Миша Север. Полез он в товарищи со всей своей нахрапистостью и прямотой, но был с ошеломляющей быстротой жестко поставлен на место.

— Кто ты такой? — в лоб спросил его король зоны. Посмотрев на обалдевшего Мирона, продолжал стрелять вопросами: — Ты, когда жирные куски на воле жрал, братанам на зоне помогал? Хоть кому-то «грев» засылал?

«Хочет, чтобы я на общак ихний пахал!» — сразу же сделал свой вывод Мирон, в одночасье вспомнив «Весну» и квадратного парня с вечной жвачкой в зубах.

— А почему я должен кому-то отстегивать? — опрометчиво-поспешно выпалил он тогда.

— Про «отстегивать» тебе никто и не говорит, — покачал головой Север. — Отстегивают тебе твои сраные барыги. Я про человеческие отношения говорю, а ты не понимаешь. Помогать людям нужно, когда им трудно. А ты только себя видел и под себя все греб. А теперь, когда тебе трудно стало, в кореша полез. Не выйдет! Сначала жить по-человечески научись.

«По-человечески» жить для Мирона оказалось очень сложно. Нужно было уважать всех тех, кого он так презирал на воле. К тому же привыкшего к лидерству Славу низвергли до общего уровня. Этого Мирон Северу простить не мог. Но и сделать он тоже ничего не мог — оставалось только скрипеть зубами.

А стычки с воровской братией у него случались регулярно, по разным поводам. Чаще всего по вине самого Мирона. Всегда номер один, он в душе не мог перебороть себя и смириться. Да и многих раздражало то, что «дачки» с воли Мирон получал регулярно, в качественном и количественном отношении гораздо лучше, чем у прочих.

Север нисколько не рисовался перед Мироном, когда отмел его попытки скорешиться. Он действительно не уважал его, как и всех выросших на перестроечной ниве авторитетов, разве что за редким исключением.

— Кто он такой? — говорил он своим корешам. — Был барыгой, затем пару ментов прикупил, пистолет в руки взял и давай ларьки на уши ставить! Все — готов «король московский»! А сам как был барыгой в душе, так и остался! Хвалится ментами купленными. Да клал я на него с прибором!

Мирон действительно имел неосторожность ляпнуть Мише, что у него крутой прихват на воле остался, за что нарвался на лишнюю зуботычину:

— Что же тебя твои козлы подчистую не отмазали? А может, они тебя сюда и упрятали, чтобы ты под ногами не путался?

Больше с душевными разговорами Мирон к смотрящему не лез. Понял, что без толку. Примкнув к Мирону, Григорий сразу ощутил это гнетущее противостояние. Оно сразу же распространилось и на него.

Держаться на плаву московскому авторитету помогали его физическая подготовка, то бишь умение хорошо драться, и все те же «дачки». Кого-то ему удавалось покупать за продукты и сигареты. Для кого-то находились деньги. За два года, которые уже провел на нарах Мирон, он заимел свои каналы среди лагерного начальства. И все же воровская зона есть воровская зона! Для Севера и его товарищей он оставался человеком вне их круга.

* * *

— Слушай, Мирон, тебя Север кличет, — облокотившись на ярус, на проходе завис один из барачных «шестерок».

— А что ему нужно?

— Он мне не докладывает, — усмехнулся щербатым ртом зэк, — поди сам и узнай! Кстати, Волдырь, и тебя тоже.

— Где он?

— В комнате отдыха.

Слава выразительно глянул на Григория и поднялся со шконки, тот вскочил со своей и пошел следом за товарищем. Зэки притихли, наблюдая за тем, как они идут по проходу. Люди догадывались, что за хорошим Мирона смотрящий не позовет. Миша только сегодня вышел из больнички, где время от времени поправлял здоровье. Прошла неделя с Гришкиной «прописки в хате».

Кроме Севера, в комнате отдыха было еще человек семь его приближенных.

— С тобой разговор отдельный, — тяжело глянув на Мирона, Север переключил свое внимание на Григория. — Тебя Волдырь кличут?

— Да.

Григорий смотрел на сидящего в центре комнаты на стуле человека. Возрастом Миша перешагнул за пятьдесят. Это был некрупный, среднего роста мужчина с небольшой залысиной на лбу. Лицо скуластое. Глаза карие, смотрят цепко — не отвернешься. Под левым глазом — кривой белый шрам.

— Что ж ты, Волдырь, едва в «хату» ступил, сразу