Грей попытался сесть, но его усилия не увенчались успехом. Он снова опустился на подушки и молча смотрел на Хэла. Один лакх соответствует ста тысячам рупий.

Полмиллиона рупий — это почти сто тысяч фунтов. Трудно представить себе такое богатство.

— Поистине, капитан Блэк, такой ценный груз должно обслуживать особо, — наконец смог сказать Грей. — Можете не сомневаться, я употреблю все свое влияние, чтобы ускорить ремонт вашего корабля и ваше отплытие.

— Благодарю вас, сэр.

— Как по-вашему, сколько времени займет необходимый ремонт? — с тревогой спросил Грей. — Когда вы сможете возобновить плавание, капитан?

— С вашей помощью — через месяц.

Грей помолчал, очевидно, занятый быстрыми подсчетами в уме. Затем с облегчением вздохнул.

Эти небольшие улики еще более укрепили Хэла в том мнении, что Грей связан с пиратами.

Грей улыбнулся ему вымученной улыбкой.

— Ущерб должен быть больше, чем кажется с первого взгляда, — сказал он, подтвердив подозрения Хэла: Грей с крыши в подзорную трубу наблюдал за «Серафимом».

— Конечно, я постараюсь отплыть пораньше, но у нас большие течи, и я думаю, что ниже ватерлинии корпус поврежден. Мы пробудем здесь не меньше двух-трех недель.

— Отлично! — заявил Грей. — Я хочу сказать, что за это время ваш корабль наверняка подготовят к дальнейшему плаванию.

Хэл любезно улыбнулся и подумал: «Если не ошибаюсь, твой деловой партнер Джангири к этому времени будет готов встретить нас и устроить нам восторженный прием, как только мы опять войдем в Мозамбикский пролив».

Грей жестом велел рабыням снова наполнить кофейные чашки.

— Помимо корабельных припасов я могу предложить нечто, выгодное лично вам, — товары, которые вы сможете перепродать в Англии в три или четыре раза дороже. Это интересует вас, капитан?

— Хотя Компания запрещает частную торговлю, я считаю, что каждый человек имеет право на плоды собственного труда и изобретательности, — ответил Хэл.

Грей с энтузиазмом кивнул.

— Я точно такого же мнения. В моих бараках десяток рабов такого качества, какое вы редко встретите на сауке.

Он наклонился вперед и подмигнул так похотливо и непристойно, что Хэл с трудом сдержался, чтобы не выдать свое отвращение.

— Я мог бы даже расстаться с одним или двумя своими особыми сокровищами. — Он погладил по голове склонившуюся перед ним девушку, ласково улыбнулся ей и велел по-арабски: — Улыбнись этой языческой свинье!

Девушка искоса взглянула на Хэла и продемонстрировала в легкой улыбке прекрасные белые зубы.

— Разве не красавица? — спросил Грей. — На Доброй Надежде она будет стоить сто пятьдесят фунтов. Вам, в порядке личного одолжения, могу уступить за семьдесят.

Он снова погладил девушку.

— Покажи язычнику грудь, — приказал он по-арабски.

Девушка медлила.

— Покажи, или я спущу с тебя шкуру!

Девушка, почти ребенок, не старше шестнадцати лет, подняла блузку и показала одну светло-коричневую грудь, увенчанную, словно черной жемчужиной, соском, при этом она застенчиво опустила голову.

— Уверяю вас, ее более интимные места не менее прекрасны. Желаете осмотреть? — спросил Грей.

— Она прекрасна. Но увы, мне негде разместить ее на борту, — решительно сказал Хэл, и девушка прикрыла грудь.

Грея отказ не разочаровал.

— У меня большие запасы благовоний лучшего качества, — сказал он. — Поверьте, на них сейчас огромный спрос. Они принесут вам большую прибыль.

Хэл понимал, что, если он хочет сохранить дружеские отношения с Греем, благоразумнее будет принять одно из его предложений. И принялся торговаться за десять корзин ладана общим весом сто пятьдесят фунтов.

Рабы Грея принесли корзины, расставили во дворе, и Хэл осмотрел их содержимое. Он знал, что эту ароматную смолу добывают из деревьев в горах Африки. В стволах делают глубокие надрезы, и сок, который течет из них, затвердевает на воздухе. Через четыре месяца смола превращается в крупные шары, которые можно снимать.

Сразу после надреза смола дает полупрозрачный зеленоватый сок, что говорит о ее высшем качестве. Хэл проверил содержимое корзин, убедился в качестве товара и подтвердил свое согласие.

На Грея его познания, по-видимому, произвели впечатление.

— Я вижу, у вас есть вкус и вы проницательны, капитан. На рынок Занзибара недавно поступили два слоновьих бивня такого качества, какого я не видел за все годы на острове. Я не предложил бы их никому, кроме вас, сэр.

Он хлопнул в ладоши, и пять дюжих рабов, которые, должно быть, ждали приказа, подошли, сгибаясь под тяжестью огромного бивня.

— Десять футов длиной, — гордо сказал Грей Хэлу. — Весит в двести пять фунтов.

Бивни были совершенно невероятные. Конец, который находился в черепе зверя, кремово-белый, остальная часть бивня — коричнево-зеленая, вымазанная соком больших деревьев, которые слон этим бивнем валил и сдирал с них кору. Когда рабы принесли второй бивень, их было почти невозможно различить, настолько они оказались похожи.

Толстокожие животные, стадо которых он когда-то увидел на африканском берегу, с самого первого взгляда очаровали Хэла. Тогда он был мальчишкой одних лет с Томом. Хэл погладил бивень. Казалось, он прикасается к самой душе огромного дикого континента.

Он понял, что должен приобрести эти бивни по любой цене. Грей заметил блеск его глаз и заломил непомерно высокую цену. Хэл заплатил за бивни больше, чем стоила бы дюжина рабынь.

Позже, когда бивни перенесли на «Серафим» и они лежали на палубе, отливая янтарем в свете солнца, Хэл понял, что заключил очень выгодную сделку. В старости, в середине английской зимы, когда последний холод проберется в его кости, ему достаточно будет протянуть руку и коснуться Африки — и он снова перенесется туда, где был молод, к чудесам и огням этой земли.

Он стоял, почти благоговейно глядя на великолепную пару.

Подошли сыновья и остановились по обе стороны от него. Даже Дориан молчал, чувствуя благоговейный страх. Одно и то же чувство объединило их. Когда Том наконец заговорил, его голос звучал едва слышно.

— Какие они огромные, — прошептал он. — Вот бы когда-нибудь поохотиться на такого зверя.

Хэл делал вид, что ремонт «Серафима» затянулся. Он хотел, чтобы новость о его прибытии на Занзибар успела разойтись по островам и по всему Берегу Лихорадок и достигла ушей Джангири, где бы тот ни обретался. Затем пирату потребуется время, чтобы собрать силы и устроить засаду в проливе. Хэл был уверен, что даже Джангири не решится напасть на «Серафим» в гавани. Ведь в конце концов Хэл — гость султана и находится под его защитой.

Хэл неплохо знал учение пророка и понимал, что значит в мире ислама долг хозяина, какая это честь. Султан никому из своих подданных не позволит отнестись к этому долгу с пренебрежением. Но едва «Серафим» выйдет в море, он снова станет мишенью для грабежа, и султан без малейших угрызений совести примет свою долю добычи.