22

Иссушенный огнем воздух наполнен запахом цветов, и Фрейя со страхом думает, что ее могли накачать наркотиком. Где-то вдалеке играет музыка, смеются люди. Она фокусирует взгляд, и мерцание превращается в мерный свет, обволакивающий бревна под белоснежным мрамором. Ее голова откинута на спинку высокого плетеного кресла. Ужас при мысли, что ее едва не убили, остается внутри ее, но лишь воспоминанием. Она больше боится, что ей причинят боль. Она машинально щиплет кожу руки, проверяя рецепторы на чувствительность. Кожа краснеет, но ощущение боли исчезает, едва обозначившись. Фрейя облегченно закрывает глаза. Пусть в Ирнфельде и неспокойно, но такой болевой порог немного утешает, так что впоследствии все это можно будет вспоминать как сон.

Она слышит неспешные шаги сзади. Пальцы крепко сжимаются на подлокотниках.

– Чего тебе надо?

Поскольку она вторглась на чужую территорию, этот вопрос показался вполне логичным, но прозвучал он как-то задумчиво. Обернувшись, первое, что она видит, – это черные глаза, как у птицы. Кости черепа незнакомца немного крупнее, чем у других обитателей Ирнфельда, а на голове покоится восьмиугольная корона, инкрустированная драгоценными камнями. Его мантия и одеяние делают его визуально шире, они ниспадают на пол, переливаясь фиолетово-черным, на каждом плече по небольшому пучку перьев. Лицо у него грубое, обрамленное аккуратно постриженной бородкой. Поскольку она не отвечает, он смеется грубоватым смехом и дотрагивается до родимого пятна на ее руке.

– Не сердись на моих неуклюжих стражей, они должны были просто сопроводить тебя. Ты скиталась у стен замка, и я не стерпел.

Он помогает ей встать. Мягкий свет освещает ее одежду, скрывающую лесную грязь, и придает теплый оттенок потрепанной тунике. Мужчина берет девушку под руку – меха щекочут ее кожу – и ведет к двери, которая открывается, прежде чем к ней успевают прикоснуться. Факелы в железных держателях освещают им путь, над головой нависает тяжелый потолок. Те, кого Фрейя принимает за пустые доспехи, отдают честь, когда они проходят мимо, и доспехи звенят, словно кухонная утварь. Музыка нарастает, пока они не оказываются в невероятно огромном зале. Люстра, свисающая с потолка, по размеру легко могла бы сравниться с лачугой кузнеца, а горящий камин оказался бы проходом в иной мир. Люди разбиты по двое-трое, те, кто только что сгибался от смеха, снова кланяются при их приближении, иногда бормоча что-то вроде «барон» или «милорд».

– Здесь ты в безопасности. – Он крепче сжимает руку Фрейи. – Этот замок принадлежит мне, как и земли вокруг него. – Каждый взгляд, прикованный к ней, сочится завистью, словно все эти люди носят маски. Длинные носы поворачиваются вслед за ней, в то время как дамы хихикают, прикрываясь кружевными веерами.

Пройдя через весь зал, барон помогает Фрейе подняться на ступеньку и сесть за длинный стол. Пир продолжается, танцоры кружатся, полные энергии, все они одеты в нарядные костюмы и кажутся больше, чем обычные люди. Барон удовлетворенно похлопывает девушку по плечу, и слуги бросаются к нему, чтобы наполнить кубок. После скитаний в горах и попыток скрыться от Отто такое гостеприимство постепенно наполняет ее чувством облегчения, разливающимся по венам. Когда ее схватили стражники, ей показалось, что все кончено, а ведь она так близко подобралась к своей цели. Но сильнее всего ее шокировало то, что в ту долю секунды в ее мыслях всплыло дурное предчувствие, связанное со смартфейсом, прежде чем она смогла взять себя в руки. Ее сомнения возвращаются, окутывая ее облаком смущения.

– Я уже думала, что мы не сможем, – шепчет она. Ответа нет. – Руби?

– Да, я знаю, – голос мягкий и нежный.

Менестрели берутся за лиры, и Фрейе режет уши. Она пытается подобрать слова, но тут звенит большой колокол, и все прекращают свои занятия. После двенадцати ударов барон шепчет:

– Видишь ли, у нас тут небольшой праздник.

Все гости срывают маски и с криками, словно освободившись, швыряют их в огонь. Фрейя понимает, что только что на ее глазах завершилось некое Испытание – именно так, с заглавной буквы, – нечто очень важное, а ей выпал шанс понаблюдать за этим. В ноздри бьет запах меда – слуги разливают медовуху, – и танцоры снова бросаются в пляс. Скрипач играет все быстрее, заставляя их бешено врезаться друг в друга.

– Ешь, пей, не стесняйся, – говорит барон. Перед ней появляется павлин, фаршированный яблоками, с гарниром из каштанов. Она не уверена, что ей хочется есть, но на ее тарелке словно сам собой оказывается гранат, и вот она уже пробует все по чуть-чуть. Что это такое танцует на ее небе, не то вкус, не то запах? Она начинает понимать, в чем состоит привлекательность таких пиров: вроде ешь, а калорий не получаешь, танцуешь всю ночь, но не устанешь. Еда постепенно наполняет ее желудок. Хозяин кажется дружелюбным, но она не осмеливается спросить его о Руби. Если ее сестра здесь, значит, барон удерживает ее силой.

Когда праздник подходит к концу, барон берет ее за руку и выводит из-за стола. Кожа его мягкая и сухая. Вскоре они смешиваются с толпой придворных, хозяин то тут, то там вставляет словечко в разговор. Она слегка тянет полу своей туники, которая кажется ярче и новее, чем была.

– Кто все эти люди? – спрашивает она у смартфейса, и ответ немедленно поступает ей в мозг.

– Ого, охрана тут из ряда вон… стены не пропускают зашифрованных сигналов.

Барон оборачивается: должно быть, он расслышал что-то. Фрейя повторяет вопрос, но теперь обращается к нему.

– Великие и славные, говорит он себе под нос и улыбается. – И не только славные, конечно же. – Он указывает на человека, который насадил шута на вертел и тихонько жарит его над огнем камина. Рядом с ним худощавый придворный в угольно-черном камзоле отбивается от девушек-служанок, которые душат его своими розовыми ладошками. – Где еще политик, кому перевалило за семьдесят, сможет вновь почувствовать себя сладострастным юношей? – Барон смеется над собственными словами. – Что ж, полагаю, где угодно. Но здесь его тело может соответствовать роли. – Взгляд его темных глаз падает на придворного, который уже лежит на полу, стонет и пытается высвободиться.

– Так вы говорите, он сам этого захотел? – спрашивает Фрейя.

– Каждый получает то, чего он хочет. Но иногда это слишком. Всегда интересно наблюдать за теми, кто получает слишком многое из того, что хочет. – Его приветливая улыбка вселяет в нее чувство, будто она совсем не такая, как другие гости, над которыми он так потешается. Тревоги немного отступают, и она, слегка сжимая его руку, спрашивает, можно ли ей осмотреть замок.

– Разумеется, – говорит он, лицо кажется довольным. – Позволь проводить тебя в твою комнату. – Он ведет ее вверх по лестнице, туда, где играют менестрели – некоторое время они не могут слышать друг друга из-за шума, – а затем на балкон, с которого открывается вид на внутренний двор замка. Там, несмотря на поздний час, горит костер и раздается лязг мечей.

Кто-то во дворе устало стонет, словно он провалил тест на выносливость. Из-за крыши над дорожкой невозможно понять, где находятся башни.