Неделя в больнице показалась настоящим отпуском. Персонал то ли не знал о том, что Карл осужден, то ли никого это не заботило. За ним ухаживали точно так же, как и за любым пациентом. Ему наращивали кожу на ладонях и предплечьях, а он знай наслаждался мягкой постелью и разнообразным питанием. Ему давали обезболивающие, и лекарства заглушали беспокойные мысли о другой жизни, оставшейся за стенами больницы. А еще его очень порадовала новость, что обгоревший водитель тоже выздоравливает.

Однако на восьмое утро дерматолог потыкал в его новенькую кожу и расплылся в улыбке.

– Молодцом, Тритт, – похвалил он. – Похоже, сегодня мы с вами расстанемся. Распоряжусь, чтобы оформили выписку и принесли вашу одежду.

Карл подумал о том, что ждет его снаружи, и снова желудок превратился в тугой комок. Возвращаться к жизни осужденного теперь вдвойне тяжелее – после таких-то каникул. Но ничего не поделаешь. Карл одевался как можно медленнее, стараясь растянуть каждую секунду оставшегося больничного времени.

Он уже шел по коридору, когда его окликнула медсестра:

– С вами хочет повидаться мистер Скарви. Сюда, пожалуйста.

Скарви? А, тот водитель. Карл последовал за сестрой в палату, где сидел на кровати дюжий мужчина. С его телом что-то было не так. Под одеялом почти ничего нет, догадался Карл. Бедняга лишился ног.

– Отчекрыжили по самые ляжки, – бодро пояснил Скарви, заметив взгляд Карла. Водитель улыбался. – Да не бери в голову. Хоть не болят теперь. Врачи засадили регенерационные зародыши. Говорят, через год будут ноги лучше прежних. По мне, так нормально. Все лучше, чем зажариться живьем в чертовой цистерне.

Он рывком выпрямил спину. На лице отражались сильные чувства.

– Мне показали ролик. Пожарная служба снимала, у них камера наблюдения на том участке. Так что я все видел. Чуть не стошнило, честно. Хорош же я был, когда ты меня оттуда выволок. – Он выпростал мясистую кисть и стиснул руку Карла. – Хотел сказать тебе спасибо. Ну, пока ты не ушел.

Карл сумел выдавить лишь глупую улыбку в ответ.

– Хоть ты и арестант, мне до лампочки, – добавил Скарви.

Карл осторожно высвободил руку, встал и вышел. Не стал ничего говорить, просто побоялся. Эта неделя была волшебной сказкой. Прекрасной и нелепой. Он отбывает наказание, и так будет еще долгие-долгие годы. Ему никуда не деться от общества, для которого он изгой.

Карл открыл дверь своей унылой комнаты, и осточертевший голос загудел из динамика:

– Карл Тритт, вы пропустили семь дней трудовой повинности и один день отработали не полностью. В обычных обстоятельствах эти дни не вычли бы из вашего срока. Однако в этот раз будет сделано исключение. Пропущенные дни зачтутся вам, хотя бы и вопреки приговору.

Счетчик-календарь торопливо защелкал, подтверждая слова Контрольного органа.

– Не знаю, как и благодарить, – съязвил Карл, устало валясь на кровать.

Монотонный синтетический голос продолжал, словно не заметив сарказма в реплике Карла:

– Вдобавок вы получите награду. Согласно «Специальным правилам смягчения наказания», проявление личного мужества и риск ради спасения человеческой жизни расцениваются как социально значимое поведение и вознаграждаются соответственно. Срок вашего наказания сокращается на три года.

Карл вскочил и недоверчиво уставился на динамик. Это что, розыгрыш? Он покосился на первое окошко счетчика. Календарь шелестел цифрами: 18… 17… 16… Все, листание прекратилось.

Вот это да! Три года долой! Вроде бы такое невозможно, но вот же они – цифры на счетчике.

– Контрольный орган! – вскричал Карл. – Послушайте, пожалуйста! Что произошло? В смысле, что это за фокус с вознаграждением? Как это может сократить срок? Почему я никогда о таком не слышал?

– Принципы сокращения срока наказания не предаются широкой огласке, – ровным голосом ответил динамик. – Подобные сведения могут побуждать граждан к нарушению закона, в то время как угроза наказания есть средство сдерживания. Как правило, осужденному сообщается о возможности сокращения срока только по истечении первого года. Ваш случай является исключительным.

– А где я могу узнать поподробнее о возможности сокращения срока? – нетерпеливо спросил Карл.

Секунду-другую динамик жужжал, а потом выдал:

– Ваш консультант – мистер Присби. Он даст рекомендации относительно того, что можно сделать. Вы записаны к нему на прием: завтра в тринадцать ноль-ноль. Вот его адрес.

Механизм щелкнул и выплюнул карточку. В этот раз Карл ждал ее и сумел поймать на лету. Осторожно, почти с нежностью он держал карточку перед глазами. Трех лет уже как не бывало. А завтра он узнает другие способы скостить срок.

Конечно же, он явился заранее, почти за час до назначенного времени. Секретарь-робот заставил ждать в приемной и впустил минута в минуту. Услышав щелчок открывающейся двери, Карл подавил желание скакнуть к ней. Изо всех сил стараясь шагать медленно, он вошел в кабинет.

Присби, консультант по отбыванию наказания, смотрел на него, точно заспиртованная рыба из стеклянной бутылки. Это был жирный коротышка с мертвенно-бледной кожей; комковатую голову словно выдавили из пухлого туловища, как замазку из тюбика. Казалось, глаза целиком состоят из расширенных зрачков; консультант глядел не мигая сквозь стекла, которые в толщину были едва ли меньше, чем в ширину. Контактными линзами давно никого не удивишь, но у этого человека зрение совсем никудышное. Иначе зачем ему старомодные очки в массивной оправе, опасно балансирующие на мясистом носу?

Когда вошел посетитель, Присби не улыбнулся и не произнес ни слова. Его взгляд неотрывно следовал за Карлом, пока тот шел по кабинету. Тут же вспомнились ненавистные видеокамеры, но Карл отогнал это сравнение.

– Меня зовут… – начал он.

– Мне известно, как вас зовут, Тритт, – проскрежетал в ответ Присби. Грубый голос удивительно плохо вязался с мягкими губами. – Садитесь – вот стул.

Карл сел и тут же заморгал от резкого света, направленного ему прямо в глаза. Он попробовал сдвинуть стул, но не вышло: ножки были прикреплены к полу. Тогда он просто приготовился слушать.

Присби наконец перевел свой застекленный взгляд на стол и взял лежавшую там папку. Не меньше минуты он пролистывал ее содержимое и только потом заговорил.

– Дело у вас странное, Тритт, – проскрипел консультант. – И мне оно, скажем прямо, совсем не нравится. Понять не могу, с чего это вдруг Контрольный орган направил вас ко мне. Но раз уж вы здесь, я вас слушаю.

Улыбаться было нелегко, но Карл себя заставил.

– Видите ли, меня наградили сокращением срока наказания на три года. Таким образом я узнал, что срок может быть уменьшен. Контрольный орган сказал, что вы можете дать подробную информацию.

– Пустая трата времени. – Папка хлопнула, падая на стол. – Ваш приговор не подлежит смягчению до истечения первого года. Осталось еще почти десять месяцев. Когда они пройдут, возвращайтесь, и я вам все объясню. А сейчас не задерживаю.