сел в проходе, а Денис и Лена слева ближе к окну. Злой Сергей Ильич сел через два ряда, что-то бурча злобное себе под нос про меня.

Почувствовав на себе взгляд справа, я повернул голову, увидев, как меня с любопытством разглядывает моя ровесница, светло-русая и симпатичная девушка. Она протянула руку через проход.

— Оля Карасёва.

— Иван Добряшов, — осторожно пожал я весьма мозолистую ладошку.

— Иван, а можно задать вопрос, который не даёт покоя всем нам? — огорошила она меня.

Я увидел, как к нашему разговору стали прислушиваться соседи, несмотря на гул винтов.

— Попробуйте.

— У нас, например, у гимнасток, в команде пять человек, — продолжила она с лёгкой улыбкой, — но нет ни доктора, ни массажиста. Я поспрашивала и везде ситуация одинаковая. У одного тебя есть массажист и диетолог. Где спрашивается справедливость?

С соседнего с ней места высунулась голова молоденькой девочки, лет пятнадцати.

— Так его Оля, так, — злобно прокомментировала она.

Вопрос не стал для меня сюрпризом, об этом говорил и Кузнецов, что многие полыхают от злости по этому поводу, так что КГБ пришлось всё оформить по правилам. В этой поездке заработная плата и командировочные обоих моих сопровождающих, платилась с моего официального зарплатного счёта, а деньги туда переводились из Министерства Обороны.

— Я плачу им деньги со своей заработной платы, — спокойно ответил я, — как и командировочные. ЦСКА лишь оплатило билеты и включило в состав сопровождающих делегацию лиц.

Её глаза расширились.

— Как такое возможно? — удивилась она, — сколько же ты зарабатываешь? У меня, например, 80 рублей в месяц, я не могу позволить себе оплачивать работу двух человек.

— Сколько? — настала моя очередь удивляться, — почему так мало?

— Гимнасткам платят от 80 до 160 рублей, — продолжала удивлять она меня, — в зависимости от известности и званий. За сборную СССР обещали заплатить 250.

— У меня 150 рублей, — назвал я свою ставку.

— Сколько же у тебя остаётся, после оплаты им?

— Двадцать пять рублей.

Она ошарашенно на меня посмотрела, как на идиота.

— Как ты живёшь на эти деньги?

— У меня нет семьи, родных, квартиры, машины, нет ничего кроме нескольких комплектов одежды и обуви, — я пожал плечами, — поэтому мне деньги не сильно нужны.

Она посмотрела растерянно направо, видимо переглянулась с подругами, затем замолчала, больше ко мне не поворачиваясь.

Больше меня никто вопросами во время полёта не отвлекал, так что я успел и выспаться несколько раз и подумать о будущем, а также устать от Дениса, который периодически предпринимал попытки наладить общение с Еленой, которая этого не хотела, и это было видно по всему её виду. Меня это несколько удивляло, неужели это так задумано? Хотя Лена в этом гражданском наряде была чудо как хороша, выделяясь короткой причёской среди всех летящих с нами девушками, но всё же, он же сотрудник госбезопасности, должен же видеть какие-то рамки приличия и выдержки?

Наконец я не выдержал.

— Денис заткнись и сиди молча.

— Что? — его лицо вытянулось.

— Ты не мыл уши утром?

Он хотел что-то сказать, но быстро стух и остаток пути сидел молча. Правда один раз нам сказали, что будет посадка для дозаправки самолёта, но я её честно проспал, так что проснулся уже тогда, когда объявили о скором подлёте к Мехико. Когда самолёт наконец коснулся земли места назначения, все встретили это с большим облегчением. В салоне послышались оживлённые разговоры, предположения, что мы увидим и когда подъехали автобусы, раз за разом увозившие спортсменов, я не стал дёргаться и бежать куда-то сломя голову, а просто сидел и ждал, когда самые нетерпеливые заберут вещи и освободят проход. Несколько раз на меня пристально смотрели слева, но молчали.

Видя, что стало свободнее, я одним из последних поднялся, и собрав вещи, пошёл на выход.

— Спасибо, полёт был очень комфортным, — на выходе попрощался я со стюардессами, обслуживающими наш полёт.

— До свидания, — мне мило улыбнулись, и я пошёл по трапу вниз.

В последнем автобусе места было просторно, поэтому мы подъехали к большой толпе советских спортсменов, грузившихся на уже большие высокие автобусы, которые видимо должны были довести нас до Олимпийской деревни.

Первые, битком набитые уезжали, а когда мы вышли, нам достался полупустой, в котором я спокойно занял понравившиеся места. Лена и сердитый Денис молча следовали за мной. Вскоре транспорт тронулся, и вы поехали по хорошей дороге. Везде на всём протяжении пути виднелась Олимпийская символика в том числе и талисман игр, как я помнил, такой впервые здесь появился и стал потом обязательным атрибутом остальных игр.

— Ого! И это деревня? — вскрикнул кто-то впереди и я посмотрев в окно, сам удивлённо увидел, как среди живописной зелёной долины вырастает целый красно-белый городской квартал из десятиэтажных зданий.

— Мы здесь будем жить? — кто-то удивился слева от меня.

Когда мы подъехали ближе, я понял, что это обычный городской квартал, просто новенький и отгороженный от остального города высокой стеной. Причём не было сомнений в том, что после окончания Олимпийских игр, стену просто снесут и в домах заживут обычные жители. Проехав пост полиции, мы попали на новенькие асфальтированные дороги по которым передвигались автомобили. Причём их было так много, что даже Москва меркла перед этим трафиком. Вскоре автобус остановился и первые ряды стали выходить, послышалась музыка, шум и когда настала наша очередь, я увидел, кто это играл. Весь прибывающий транспорт встречал колоритный ансамбль в пончо и огромных сомбреро.

Разбивая спортсменов по группе в четыре человека, к каждой подходила очаровательная местная девушка в полосатом платье и серой накидке, на груди которых имелись колодки с разными флагами. У той, что подошла к нам, был американский флаг, красный кумач СССР и родной мексиканский.

— Добро пожаловать в Мексику, — с сильным акцентом, но очень старательно произнесла она, — проследуйте пожалуйста за мной, для советской делегации выделен дом номер 8, запомните пожалуйста цифру на испанском, вы всегда сможете её потом назвать любому адъютанту на улице, и она вас туда отведёт.

— Добрый день сеньорита, спасибо за такую чудесную встречу, — с улыбкой произнёс я на испанском, который по словам моего учителя звучал у меня всё лучше и лучше.

— О, сеньор говорит на испанском? — глаза девушки округлились.

— К сожалению, очень плохо сеньорита, — повинился я.

— Нет, что вы, — она явно была рада разговаривать со мной на своём родном языке, — я вас прекрасно понимаю.

Мы пошли за ней, а я тем временем достал из сумки какой-то красивый значок про космос, и когда мы поднялись на