реформе, пора уже представлять их Брежневу, а потом я снова займусь этим полковником.

— Что заниматься, дедушка, его застрелить лучше, — взволновалась Лена. — Ты ждешь, когда мне голову проломят.

— Леночка, дорогуша, так же нельзя, — пожал плечами маршал и принялся есть суп.

— Да, — крякнул майор Безмагарычный. — Сейчас засядем за послание Генсеку. Помнишь, Ларик, как под Любомлем! Если бы не восьмая армия! Р-раз своим танковым крылом!

Затем начались воспоминания, в которых Лена не желала участвовать.

Она направилась после обеда в свою комнату. Волгин попил чаю, молча посмотрел на хмурого маршала.

— Надо, Владимир Александрович, через месяц все закончить, уже назначен прием у Генсека, так что прошу и вашу работу, чтобы была готова, — проговорил маршал и налил себе, и Волгину по стопке. — Давайте, иногда полезно. Я при Лене не могу, съест живьем. А нынче вот надо. Не гнушайтесь.

— Ларя, не могу, давай чокнемся, — заговорил майор Безмагарычный. — Я с чего пить начал? Когда восьмая армия своим левым крылом попала в болото, я и запил тогда в первый раз.

— Я примусь немедленно за дело, — сказал Волгин, чувствуя в себе самом неутоленный голод.

— Только коротко, чтобы он сразу прочитал сам. А не помощнички вшивые.

* * *

Только на следующий год, к весне, работа была написана, подготовлена. Волгин, приходя к Лене, зачитывал ей абзацы о частной собственности, где утверждал, что частная собственность, как и частная жизнь человека, является неприкосновенной; другое дело, какая — мелкая или крупная собственность.

Лена во всем соглашалась, полагая, что сейчас такое либеральное время и говорить надо обо всем в резкой форме.

— Только обнажившись, женщина может доказать подлинное свое совершенство, — отвечал на это Волгин. — Только, признав правду, страна может избавиться от коррупции.

Три пункта составили предложения Волгина: 1. Власть и государство. 2. Коррупция должностных лиц и болезнь власти. 3. Пути устранения болезни, частная собственность и государственная.

Маршал, много раз объявлявший о том, что он окончательно уже подготовил свою работу, в «самый последний раз» добавлял в нее некоторые мелочи, все никак закончить ее не мог. На следующий год, осенью, наконец он объявил, что теперь-то уж он окончательно закончил и отдал Лене вычитать. Он просто устал от непрерывных тревог по поводу войны в Афганистане, которая принимала затяжной, невыгодный для Советского Союза характер.

Когда документ был полностью подготовлен, маршал обратился в Политбюро с просьбой о возможной встрече с Брежневым. Дело было осенью, и ему ответили, что в настоящее время из-за неотложных проблем Генеральный секретарь не сможет его принять. Он подождал ровно четыре месяца и снова начал зондировать возможность встречи. Его настойчивое желание встретиться с «вождем» наверху многим не нравилось. Ему назначили встречу на уровне помощников Генсека, но он возмутился и ответил, что подождет. Когда терпение его кончалось и он уже был готов на самые решительные действия, хотя сам еще толком не предполагал, что это за «самые решительные действия» он предпримет, как ему позвонили и сообщили о скоропостижной кончине Брежнева. Маршал в первые минуты плакал. Он оплакивал не Брежнева, которого не любил. Ему было до боли обидно, что все усилия оказались напрасными. Кто теперь будет «вождем»? Как отнесутся к нему и к его начинаниям? Но вскоре он с облегчением узнал о назначении Генеральным секретарем Андропова. Его он знал, уважал. Не за ум, за верность делу и своим друзьям.

XII

Свинцов редко совершал дела собственными руками, а если приходилось, то со стопроцентной уверенностью в положительном исходе мероприятия. Он был крупный спец, несмотря на свои годы. Он выполнял личные поручения Андропова. Его поручения носили специальный государственный характер. Его жизнь строилась именно по принципу: «есть человек — есть проблема». Если необходимо было устранить человека, который мог угрожать безопасности Советскому Союзу, Свинцов занимался этим лично. Выводить из строя наиболее рьяных противников Советского Союза — работа не новая, но требующая огромных знаний и волевых усилий. В своей стране все было просто. Он изобрел метод, который сводился к тому, что человек, которого выводили на точку по ликвидации объекта, не убирался, а убиралось звено, непосредственно связывавшее Свинцова с тем, кто будет осуществлять операцию, то есть исполнителем. Например, пропадал важный чиновник, занимавший только недавно большой пост. Его находили убитым выстрелом в голову или в грудь, но в таком случае обязательно с контрольным выстрелом в висок. Начиналась возня, поднимали «на уши» всякие «службы». Не было случая, чтобы дело засветилось. Его осуществлял не сам Свинцов. Для положительного осуществления предстоящего «дела» выстраивалась Свинцовым «деловая цепочка» с минимумом звеньев, но с обязательным промежуточным звеном. Звено, соединяющее его самого со следующим звеном, устранялось вместе с «объектом», одновременно или на час-полтора раньше.

Приглашение маршала к себе домой настораживало полковника Свинцова и раньше. Не могло не насторожить. Ибо к чему бы это старому маршалу, имевшему обширные и высокие связи, приглашать заштатного, хотя и действующего полковника государственной безопасности, к себе в гости? И Свинцов нашел бы способ уйти от приглашения, если бы не упоминание его покойного шефа Андропова, которого он весьма ценил. Он решил принять приглашение. Он назвал свободное время, когда будет иметь возможность посетить маршала: следующая среда, в пятнадцать часов.

— В четверг ждите гостя, я с ним побеседую, — сказал маршал внучке.

— Что ж он теперь тебе скажет? — засмеялась Лена. — Что хотел убить меня? Дедушка, ты такой смешной!

— Зачем же ты настаивала, чтобы я пригласил его? — спросил удивленно маршал.

— Чтоб из него выжать! Вот зачем.

— Но как? Но что?

— Ой! Дедушка, дедушка! Ой, стал ты сдавать, старый солдат! — посокрушалась внучка.

— Делаю, как могу, — пробормотал старый человек и отправился кормить своих собак.

Лена позвонила Волгину, и рассказала о предстоящем визите полковника Свинцова к ним в гости и предложила свой план действий. Свинцов обещал появиться у них через неделю. Ровно за день она позвонит ему от имени дедушки и попросит перенести встречу с трех часов на двенадцать часов дня, то есть на время, когда у дедушки запланирован прием в Министерстве обороны. Это даст им, Лене и Волгину, возможность прежде маршала побеседовать лично с полковником и кое-что узнать.

— Мы его тут расколем, — сказала она со злорадством. — Уж я знаю, как раскусить эту старую крысу! Этот монстр у меня попляшет!

— Что же ты сделаешь? — поинтересовался Волгин. В последнее время он был занят не только своей новой книгой, но и разводом Бориса Горянского с Аллочкой, в котором он принимал самое деятельное участие. Аллочка-таки отомстила своему