и меня, но я отказался садиться.

Стоящий человек имеет психологическое преимущество перед сидящими. Он автоматически воспринимается ими, как более важный. Тем более, если он не стоит за столом с опущенной головой, как провинившийся школьник.

А я занял позицию подальше от стола. Я больше походил на спикера или докладчика. А к таким доверия больше.

Хвалыгин удивленно посмотрел на меня. Я думал, он продолжит орать, но сейчас он успокоился. Не иначе, как это подействовала моя небольшая психологическая уловка со стоянием недалеко от стола.

— Ну, и что же ты предлагаешь? — вкрадчиво спросил Хвалыгин. — Давай, скажи нам. Самое время вытаскивать все козыри из рукавов. Если мы не разыщем Пашутина в самое ближайшее время, то я потеряю работу. Как и все присутствующие здесь. Я говорю это откровенно, потому что это ни для кого не секрет.

Да, здесь он совершенно прав. И нисколько не преуменьшает опасность. Кресло под Хвалыгиным зашаталось со страшной скоростью.

Поэтому да, я вытащу те из своих секретов, которыми запасся специально для этого времени. Я кивнул и сказал Тимакову:

— Есть у тебя список людей, с кем контактировал Пашутин во время его лечения от наркотиков? Меня интересует, кто его лечил.

Тимаков посмотрел на Хвалыгина, а тот едва заметно наклонил голову в знак согласия. Тогда майор порылся в бумагах и папках, сложенных перед ним на столе. Достал листочек, прочитал:

— Так, лечением Пашутина занимались трое врачей. Елизаров, Бурков и Иволгин. Все вполне проверенные и заслуженные специалисты. Никаких нареканий или замечаний со стороны контролирующих органов. Кроме того, все известны в своих кругах и занимаются научной деятельностью.

Тогда я взял у него список и продолжил расспрашивать:

— Скажите, а кто-то из них сотрудничает с правоохранительными органами? Например, с отделом криминалистики или судебно-медицинской психиатрии? И еще, кто из них в последнее время выезжал в командировки в Ленинград? И кто из них был знаком с профессором Гавриловым?

Тимаков поглядел в бумаги, а потом на меня. Хвалыгин хлопнул по столу тяжелой ладонью, да так, что он чуть не развалился.

— Что же ты за тип такой, Климов? Это что же получается, ты утверждаешь, что кто-то из этих врачей и есть Пиковый туз? Что же ты раньше молчал? Ждал, пока украдут Пашутина? И с чего ты это взял, черт подери?

Тимаков снова углубился в свои бумаги, а я посмотрел на Хвалыгина. Вообще-то, надо ли ему напоминать, что здесь, в милиции, у Пикового туза был союзник в лице Сабанина. И ведь нам неизвестно, сколько еще у него осталось союзников.

Поэтому зачем мне надо было раскрывать свои карты? Я же не такой дурак.

— Раньше молчал, потому что это пришло мне в голову только сейчас, — ответил я, решив не обострять ситуацию, а просто чуточку уменьшить свои достижения. — Вы не поверите, но я подумал об этом только сейчас, когда поднимался к вам. Кроме того, я подозреваю, что Пиковый туз обладает недюжинными способностями к гипнозу, что в нашей стране умеют делать только врачи. Либо эстрадники, но их очень мало. Поэтому я сейчас и решил, что искать надо, среди врачей, лечивших Пашутина.

Хвалыгин хотел сказать что-то еще, но Тимаков поднял голову от бумаг.

— Доктор медицинских наук Бурков часто ездил в Ленинград, у него здесь есть квартира, — сказал он. — Кроме того, он автор научной монографии по работе мозга, которую рецензировал Гаврилов. Я могу позвонить в его институт, но вполне возможно, что он и сейчас тоже находится здесь. Здесь проходит какая-то научная конференция.

Я увидел, как расширились глаза Хвалыгина. Он напоминал охотничьего пса, почуявшего оленя.

— Так, Кукушкин, бери людей и выезжай немедленно по адресу, — сказал он. — Берите всех, кого надо. Полностью вооруженных, экипированных, снаряженных. Возьмите все машины, хоть БТР с воинской части, если понадобится. Приведите мне этого ублюдка и я хочу уже через час знать, имеет ли он отношение к Пиковому тузу или нет. А ты, Климов, отправляйся вместе с ними и проверь свою гипотезу. Быстро, быстро, работаем!

* * *

В квартиру на улице Кораблестроителей на Васильевском острове милиционеры прибыли минут через десять после выезда. Мчались по проспектам от УВД со всей возможной скоростью, распугивая всех вокруг мигалками и сиренами.

Впрочем, по ночному времени, машин на улице и так немного. Кроме того, ночи в Ленинграде сейчас белые, светлые и на улицах полно народу. Все пользуются жаркой погодой, установившейся в последние дни в городе и вылезли гулять, даже и по ночам.

Аксаков, впрочем, не замечал веселящихся граждан. Все, что он хотел, это поспать. Он уже не спал целые сутки и сейчас хотел лечь, закрыть глаза и дрыхнуть целую неделю, не открывая глаз. Но нельзя. Его назначили главным в операции по захвату подозреваемого.

Не то, чтобы Аксаков опасался предстоящей операции. Как сказал Климов, возможно, что ученый, которого они едут захватывать, вовсе и не окажет сопротивления. Он больше специалист по мозгам.

А для этого у них есть сам Климов, который сидит сейчас на заднем сиденье рядом с Тереховым и клюет носом, предпочитая беззаботно поспать. Вместо того, чтобы переживать о том, как пройдет захват.

Кстати, сам Терехов сияет, как начищенный пятак. Наверняка опять лизался с Наварской в свободном кабинете, а может, и чего посерьезнее сделал. Недаром у него вид довольного кота, наевшегося сметаны.

Короче говоря, все вокруг довольные, один только Аксаков усталый и злой. Даже несмотря на то, что вытащил недавно из Виталия признание об убийстве трех человек. Впрочем, скоро следователь добьется от него и других показаний.

Михалыч заехал во двор и остановил машину.

— Приехали, — объявил он. — Вот тут ваш голубчик живет.

Шоферу можно верить, он знает Ленинград наизусть, может ездить хоть с завязанными глазами. Аксаков мгновенно взбодрился. Выскочил из машины.

Во двор заехали другие милицейские машины. Еще две должны заблокировать запасные выходы с другой стороны здания. И другие выходы из других подъездов.

По опыту Аксакова, во время поимки преступников важнее не сломить их сопротивление. А перекрыть все пути отхода. Потому что большая часть подозреваемых либо сдается, либо пытается убежать. И тогда главное их не упустить.

Оперативники разделились на группы, выслушали приказы Аксакова и постепенно втянулись в подъезд. Вооружены пистолетами, в униформе. Климов что-то там говорил о бронежилетах, но зачем они сейчас? Преступники обычно с ножами или самодельными самопалами.

Квартира на третьем этаже. Оперативники цепочкой поднялись наверх. Подошли к квартире. Аксаков постучал, потому что электрического звонка не было.

Тишина. Хотя какой-то шум внутри послышался.

— Откройте,