Джоффлера, шил причудливые наряды и продавал их в своей лавке — узкой пещере у подножия скалы.

— Тебе нужно слиться с толпой, — настойчиво сказал Джоффлер. — Без обид, чувак, но твоя форма лесника привлечет к тебе кучу внимания. Оно тебе надо?

Флориан собирался проводить как можно меньше времени в каменном доме Джоффлера, поэтому спорить не стал. У него при себе оказалось всего несколько шиллингов — платил Джоффлер.

— Я тебе отправлю деньги, — пообещал лесничий, — как только доберусь до Ополы.

Все деньги от продажи валтанов Флориан отправлял в банк, пятнадцать долларов за штуку, они заранее договорились обо всем с Биллопом. Биллоп распространял «дедовскую радость» в городе. Сделку помог заключить Расшерт, когда Флориан сообщил, что его приняли на работу в лесное хозяйство. Расшерт водил знакомство с местными бандами, а тогда работал в клубе у тети Тераннии, там они с Флорианом и встретились.

Джоффлер скорчил рожу и сказал, как обычно, когда Флориан поднимал вопрос о деньгах или нужных товарах:

— Не парься.

Рубашка Джемейна была выкрашена в фиолетовый и красный цвета со странными зелеными пятнами и синими спиралями. Малышка попыталась схватить ее.

Флориан держал девочку одной рукой, а другой ощупывал рубаху. Казалось, на нее пролили расплавленную радугу, подняли и раскрутили.

— Это называется «крашеная варенка», — гордо объяснил Джемейн.

— Мы возьмем парочку, — торопливо сказал Джоффлер. — И штаны тоже.

Флориан чуть не вскрикнул: «Только не штаны!» Джинсы, но совсем не такие, как он носил. Черные, неестественно зауженные книзу да еще с красной бархатной бахромой по внешнему шву. Лесничий не стал спорить, только зубами скрипнул. Будешь молчать — быстрее вернешься в каменный дом Джоффлера.

Это был не первый их поход по Летрою за утро. Первый раз они отправились за едой, и ему хватило. Флориан сложил полотенце, пытаясь смастерить что-то вроде сумки для переноски Эсси, и, пока они бродили между скал, девчушка увлеченно пыталась выбраться наружу. Теперь Флориан с тоской вспоминал предыдущие дни, когда она только спала и требовалось лишь кормить ее и переодевать.

Кроме штанов и рубахи Джоффлер купил Флориану кафтан и чистое белье.

— Ботинки не нужны, — твердо сказал лесничий, проходя мимо обувной лавки Кани у подножия скалы. Туфли и ботинки на витрине были сделаны из разноцветных полосок кожи и украшены медными звездочками и кольцами. И у всех имелись каблуки не меньше шести сантиметров. — И кто такое вообще купит? — грустно спросил он. — Они же непрактичные.

— Зато выглядят клево, — ответил Джоффлер. — Я и сам пару у Кани купил. Ты же их носишь не на работу, чувак, а чтобы быть собой.

— Собой?

— Угу. Когда идешь в бар или на вечеринку, куда еще ходить-то… — Он остановился и посмотрел на Флориана долгим взглядом. — А, не бери в голову.

* * *

Вернувшись обратно в каменный дом, Флориан наскоро искупался под душем (вода оказалась не слишком теплой) и переоделся в новую одежду. Ему нравилось, что все чистое, но фасон, конечно, ужасал. Флориан чувствовал себя нелепым танцором на карнавале в честь Дня Огненного года.

Джоффлер и Роханна играли с малышкой в большой комнате. Девочка ползала по полу за мягким мячом, который взрослые перекатывали друг другу. Когда Флориан вошел, она тут же бросилась к нему.

— Па-па!

— Нормально выглядишь, чувак, — воскликнул Джоффлер.

К нему подошла Роханна. В простой белой почти прозрачной рубахе. В руке она держала толстую самокрутку, источавшую горьковато-сладкий запах.

— Мило, — пробормотала она. — Работа у лесника тяжелая. Ты, наверное, очень выносливый.

— Я… э-э-э…

— Одиноко было в долине? Если хочешь, могу развеять твое одиночество. Джоффи ревновать не станет, так ведь, малыш?

Флориан в отчаянии посмотрел на Джоффлера, который улыбался чересчур напряженно.

— Любовь свободна и прекрасна, — продолжила Роханна. — Не правда ли?

— Абсолютно, — выдавил через силу Джоффлер.

Флориан отвернулся.

— Нет! Это… э-э-э… мне льстит и все такое, но нет. У меня есть кое-кто. Девушка. Особенная. Я не могу. Обещал ей.

Роханна насупилась.

— Мать малышки, да еще и девушка! Похоже, в постели ты тот еще жеребчик. Я даже завидую им, а это неправильно. Небесным властителям не понравится, в какой цвет окрасилась моя душа.

Флориан машинально отшатнулся и посмотрел вниз. У ног сидела малышка и смотрела на него.

— Па-па! — улыбнулась она.

Флориан поднял ее, чтобы прикрыться ею как щитом. Маленькие пальчики ухватили его за нос, довольно крепко.

— Тогда ты, Джоффи. Пошли, малыш, — сказала Роханна и выскользнула из гостиной.

Джоффлер поплелся за ней.

— Джоффлер, — тихо сказал Флориан, — что она делает? В смысле, у нее работа есть, чем она занимается?

— Она поэтесса кинетического перформанса, — сказал Джоффлер, слегка покраснев.

— Чего?

— Только не проси ее показать тебе. Поверь мне, чувак. Это тянется часами, — ответил хозяин дома и поспешил за Роханной.

Флориан посмотрел на малышку. Черные волосики, которые до сих пор напоминали пушок, начали густеть.

— Что ж, — сказал он, — поэтесса кинетического перформанса. Каково? Знаешь, как Мать Лора назвала бы это? — Малышка снова попыталась схватить его за нос, но он увернулся, улыбаясь. — Она назвала бы это полнейшей хренью. Да, именно так. Вот так. Да.

— Ха-а-со, — пролепетала малышка. Она открыла ротик и начала причмокивать.

— Очень хорошо. Опять голодная? И нет ничего важнее!

— Го-ло-да.

— Ага, голодная. Идем, поглядим, остались ли еще пузыри.

В рюкзаке лежали еще два пузыря с обогащенным молоком. Флориан дал ей оба. Теперь она могла сама их держать. Он усмехнулся, глядя, как девочка сидит на полу кухни в самодельном подгузнике, напоминая маленького алкоголика, присосавшегося к бутылке пойла.

Он разрезал яблоко и осторожно протянул ей тонкую дольку.

— Голо-да, — сказала она, прожевав, и захлопала в ладоши.

— Еще?

— Голо-да-а-а!

— Уракус. Ну ладно, держи. — Он скормил ей все оставшиеся дольки.

Под звуки энергичного совокупления из спальни Джоффлера, разносившиеся эхом по всему каменному дому, Флориан открыл оба пищевых процессора и наполнил конические емкости, непрестанно болтая, чтобы малышка не услышала ничего дурного. Когда все пять пузырей наполнились, юз-дубль повернул краники, и обогащенное молоко потекло в банки.

— Этого хватит до конца дня, — решил молодой отец после третьей банки. — Ты ведь теперь и фрукты можешь кушать — твердую пищу, умница моя.

Пришлось поменять подгузник. Ну разумеется.

Флориан приготовил себе простой обед, а затем вернулся обратно в гостиную. Глядя на открытое окно, он представил ужасное — как ребенок падает вниз. Самую большую тахту он пододвинул к окну, чтобы создать барьер.

Малышка зевнула, он обнял ее и качал на коленях, пока та не заснула. Странная темная опухоль на голове не выросла. Она все еще выглядела ужасно, но уже