Несколько молодых людей туземной наружности – темнокожие, с прямыми черными волосами, блестящими, как пролитые чернила, – приблизились к грузовику, не решаясь подойти вплотную.

– Подходите! – призвал Ла Кика. – Я серьезно! Хорошая работа, хорошая плата.

– А что делать-то? – поинтересовался один из них. Почесал свой тощий живот, приподняв ладонью ткань своей тонкой футболки. Там виднелся круглый шрам, словно от укуса дикого зверя. Здесь джунгли, припомнил Агилар, так что это вполне может быть и так. Четыре его верхних резца блестели золотом. Судя по впалым щекам, вполне могло статься, что никаких других зубов у него нет и в помине.

– Ничего опасного, – заверил Ла Кика. – Работа в лаборатории.

– Лаборатории?

– Стало быть, они с лаборатории коки, – заметил другой.

– Это верно. Вы все знаете людей, работающих там, правда?

– Я знаю людей, довольствующихся объедками, – заявил первый. – Пока боссы богатеют и жиреют.

– Все вовсе не так, – заспорил Ла Кика. – Люди, работающие там, рады, что у них хорошая работа.

– Вы их даже не знаете, – вставил другой. – Можете назвать хоть одного? Они наши друзья, наши родные. Они вкалывают день и ночь за сущие гроши.

– Мне они говорили другое.

– У вас стволы. Спросите их, когда у них тоже будет оружие.

– Слушайте, если не хотите работать… – начал Ла Кика.

– Может, нам следует отобрать вашу лабораторию, – перебил первый. – Мы могли бы заправлять ею сами и продавать кокаин вашему боссу. Зарабатывать настоящие деньги. Это бедное селение, а все богатство от наших плантаций коки достается людям, живущим, как короли, в Боготе, Кали и Медельине.

Любопытство стремительно перерастало в гнев. Агилар обрадовался, что Медельин всплыл в списке парня последним; он не знает, что это лаборатория Эскобара, и винит в нищете своего края лишь неких безымянных и безличных миллионеров. Смахивает на непрестанные нападки Эскобара на безымянных олигархов за медельинские трущобы, пронеслось у него в голове.

На площадь все подходили молодые люди, привлеченные все более громкими голосами, собираясь вокруг грузовика. Некоторые были вооружены мачете, а у пары-тройки имелись и пистолеты.

Ла Кика положил ладонь на рукоятку пистолета. Хайро и Агилар выбрались из грузовика, держа в руках AR-15. Только Гордо, устроившийся посередине широкого сиденья, остался в кабине, но пистолет держал в руках.

– Мы пришли предложить работу, – сказал Ла Кика. – Если работа тут никому не нужна, ну и ладно. Наведаемся в другое селение. Но если хотите работать, не давайте смутьянам отпугнуть вас. Идите сюда и будете под нашей защитой.

Последовало несколько секунд напряженного молчания, потом четверо – тщедушные, болезненные – пробрались к грузовику.

– Я поработаю, – сказал один.

– Я тоже.

– Забирайтесь сюда, – пригласил Ла Кика. – Мы рады, что вы с нами. Но имейте в виду: вернуться сюда вы не сможете. По дороге вам завяжут глаза, и пока вы будете работать на нас, будете оставаться в джунглях.

– Нет проблем, – сказал один. Другие закивали в знак согласия.

Ла Кика дважды стукнул кулаком по крыше кабины.

– Гордо, ты поведешь! Дуем в следующую деревню.

Гордо перебрался за руль. Хайро с Агиларом вернулись в кабину, но прежде чем машина тронулась, через толпу проскочили еще трое, чтобы запрыгнуть в кузов.

На первой остановке семеро. По дороге были еще два селения, и дальше более крупный городок Сан-Висенте-дель-Кагуан. Эскобару и Камило требовалось двадцать человек, так что начало неплохое.

Им пришлось проехать до самого Сан-Висенте-дель-Кагуана, прежде чем удалось набрать два десятка желающих. Как только штат был укомплектован, они развернулись и покатили обратно через те же селения, и в каждом при их приближении люди прятались, чтобы их не видели и не слышали.

* * *

– В чем проблема с этими людьми? – спросил Эскобар, когда Ла Кика и Агилар доложили о своих успехах. – Они что, не хотят работать?

– Они считают, что им мало платят, – объяснил Ла Кика. – Это не пещерные жители, они знают, что горстка людей зарабатывает на кокаине огромные деньги. Считают, что могут захватить лаборатории и оставить все деньги себе.

– А они не знают, что для этого нужна система реализации? Взятки фараонам и таможенным чиновникам? Самолеты и корабли? Производство – самая легкая часть процесса.

– Они знают достаточно, чтобы представлять опасность, – ответил Ла Кика.

– Опасность? Так я что, должен теперь беспокоиться еще и об этом? Кое-где в джунглях уже есть военизированные формирования, требующие плату за крышевание. Эту лабораторию они еще не нашли, но могут.

– Артель работает всю ночь, верно? – спросил Агилар.

– Да.

– Часовые выставлены?

– Один, – сообщил Эскобар. – Но он в основном охраняет от нападения зверья из джунглей. Свет и шум большинство зверей отпугивают, но всегда существует возможность, что, если работник отойдет помочиться или вроде того, его укусит змея или нападет большой кот, что-нибудь вроде этого. Так что на посту всегда есть часовой, патрулирующий территорию с фонарем и винтовкой, чтобы отгонять животных.

– Стоило бы на время усилить меры безопасности, – предложил Агилар. – Некоторые из этих мужиков были разгневаны не на шутку. Угрожали.

– Пойдешь добровольцем, Ягуар?

Агилар слишком поздно сообразил, что инициатива наказуема. Впрочем, может статься, караульная служба – не такой уж плохой оборот.

– Сколько мы здесь пробудем?

– Еще неделю как минимум. Надо расширить ВПП, и я хочу убедиться, что новые бригады трудятся, прежде чем мы уедем.

– Тогда, пожалуй, могу взять на себя сколько-то нарядов службы охранения.

– Добро. Привлеки еще пятерых добровольцев, и составим график.

* * *

К плюсам караульной службы относилось то, что Агилару позволяли спать в самую жаркую пору суток. Да вдобавок в спальне было свободно, так что можно было растянуться во весь рост и взять сколько хочешь подушек.

А к минусам относилась сама караульная служба.

Джунгли ночью становились живой тварью – клыкастой, тысячеглазой и источающей враждебность. За пределами круга света от его фонарей и ламп, гирляндами свисавших с края жестяных крыш лабораторий-близнецов, темень была непроглядной; сквозь плотный лиственный полог над головой не мог пробиться ни один лучик лунного света. Тишину нарушал только непрестанный звон мошкары, так что если в кустах кралось животное крупнее мыши, оно казалось громадным.

Во время двух из его ночей в карауле шел дождь. Первым намеком служил звук вроде приближения поезда, пока гроза продвигалась к нему по джунглям. Потом она с грохотом водопада обрушивалась на верхний лиственный полог, за которым следовали чуть ли не музыкальные переливы, пока дождь падал с листа на ветку, с ветки на лист, подбираясь все ближе и ближе. И, наконец достигнув земли, тотчас же впитывался в нее без следа.