Когда на полпути через ночь она попросила кокаина, Агилар отправился к Хайро, потом к Меткачу, у которого нашлось немного. В конце концов он заснул, выжатый, как лимон. Когда же проснулся, солнце вовсю лупило сквозь окно, а от Трикси простыл и след вкупе со всеми деньгами из его бумажника.

– Значит, думаю, ты хорошо повеселился, – со смехом заметил Эскобар. Сам он, как обычно, нашел самую юную и обаятельную девушку в клубе и привез с собой, а утром она укатила на вызванном для нее такси с пятью тысячами долларов в своей сумочке. Эскобар дал Агилару несколько сотен, чтобы перекантоваться. Их самолет вылетал из Майами вскоре после полудня, и к пяти они уже приземлились в Боготе.

Назавтра у Агилара было свободное время. Он прогулялся по ранчо, посмотрел, как скот пасется на лугу, посидел на земле в амбаре, слушая, как мыши шебуршат среди стропил.

Позже, в кухне, он столкнулся с Татой.

– Хорошо провели время в Майами? – поинтересовалась она.

– Само собой, – отозвался Агилар.

– Как-то не очень убедительно.

– Это было… не знаю, как описать. Странно.

– Не удивлена, – заметила Тата. – Когда Пабло путешествует со мной, с семьей, он по большей части держится в рамках. Но, конечно, я слыхала истории о том, что бывает, когда меня нет под боком.

– Он заботится о своих людях, – заверил Агилар. – Он принял меры, чтобы мы не скучали и чтобы хорошо питались. Взял в прокат гидроциклы, и мы побаловались в океане. Пляжи прекрасные.

– Да. И женщины.

– Пожалуй.

– Не надо притворяться передо мной, Хосе. Знаю я вас, мужчин, когда семьи нет под боком. А уж Пабло знаю как никого. Эрмильда считает, что он святой, а Хуан думает, будто он бог. Я единственная в семье – а может, и во всем белом свете – вижу его без прикрас.

Тата молода – теперь Агилар узнал, что именно таких Эскобар и предпочитает, – но совсем не похожа на тех, которых он видел с Эскобаром во время поездки. Эти девушки в каком-то смысле более приземленные и знающие что почем. Тата же до встречи с Эскобаром была затворницей из крохотного местечка, а он сделал ее еще большей затворницей. Но она умна и наблюдательна. Она знает его как облупленного, знает, как он строил и защищал свою империю. Она являет странную комбинацию невинности и мудрости не по годам. Агилар не знал, почему Эскобар из всех когда-либо встреченных женщин выбрал себе в невесты именно ее. Во многих отношениях Тата ему ровня. А в других, подозревал Агилар, она куда восприимчивее, чем может помыслить Эскобар, а то и умнее его.

– Некоторые мужчины такие, – возразил Агилар. – Я не говорю, что я ангел. Я делал вещи, которых от себя даже не ожидал. Но у меня… – хотел было сказать «есть черта, которую я не переступлю», но на полуфразе осекся, сообразив, что переступил каждую черту, которую для себя провел. – А, неважно, вы правы. Я такой же плохой, как остальные.

– Нет, – возразила Тата. – Вы – нет. Может, вы и делали вещи, которые считаете неправильными. Каждый человек грешен, как ни крути. Но вы отличаете дурное от праведного, и это ставит вас особняком. Вы редкий человек, Хосе.

Она ни разу не назвала его Ягуаром, хотя к этому времени все уже подхватили прозвище, присвоенное ему Эскобаром. Ему было приятно время от времени слышать свое настоящее имя.

– Как и вы. Воистину редкость. Орхидея посреди терний.

Он не был уверен, но, кажется, она зарделась. Как бы то ни было, она отвернулась и принялась хлопотать в буфете, а он удалился.

Назавтра Агилар отправлял обязанности телохранителя. Обычно телохранители Эскобара не отступали от него ни на шаг, чтобы моментально отреагировать на любую попытку нападения на El Patrón’а, но в отсутствие опасности должны были сливаться с мебелью, маяча на периферии, не слушая разговоров и уж тем паче не встревая в них.

Устроившись на балконе верхнего этажа ранчо, Эскобар и Гавирия покуривали травку и обсуждали дальнейшие шаги, а балкон был не настолько велик, чтобы Агилар мог уйти в тень целиком. Он стоял в дверях, не давая никому стать свидетелем беседы. Но в результате сам поневоле слышал каждое слово.

– Колдуэлл городил какую-то чушь об открытии нового рынка в Кентукки, а может, и в других штатах американского Юга, – поведал Эскобар Гавирии. – Если это правда, он пытался открыть этот рынок, не привлекая нас и продавая продукт, украденный у нас. А может, это были враки, которые он состряпал на ходу. Как бы то ни было, идея неплохая. Я толковал с Лионом, и он подергает кое за какие свои ниточки, чтобы поглядеть, что можно сделать.

– Иной раз лучшие идеи идут от покойников. Взять хотя бы марихуану, – Гавирия продемонстрировал свой косяк. – Тот, кто ее открыл, давным-давно на том свете. Но этот человек был гений!

Он захохотал, и Эскобар его поддержал.

Когда оба снова смогли овладеть собой, Эскобар продолжал с того же места:

– Штука в том, если мы сможем открыть эти рынки, а если кому это и по плечу, то как раз Лиону, то нам придется наращивать производство.

– Мы уже и так работаем с полной загрузкой, – возразил Гавирия. – Круглосуточные смены на каждой фабрике.

– Тогда надо наращивать мощности, – парировал Эскобар. – Вокруг нашей лаборатории в джунглях Какеты масса места, разве нет? А местным трудовым ресурсам в Сан-Висенте-дель-Кагуане, наверно, придутся по душе хорошие рабочие места.

– Терпеть не могу эти края, hermano[40], – поежился Гавирия. – Одни тучи насекомых чего стоят. А змеи! И непрестанная сырость.

– Я не говорю, что мы должны туда переехать. Разве что на пару недель, приглядеть за расширением. Будет не так уж плохо. Прихватим путан, чтобы развлекали нас и рабочих. – Эскобар оглянулся через плечо на Агилара, притворявшегося, что ничего не слышит. – Даже Ягуар ценит добрую путану, не так ли, Ягуар?

– Пожалуй, – отозвался Агилар.

– Ты когда-нибудь бывал в чаще джунглей?

– Отец брал меня в поход в лес, но в настоящие джунгли ни разу.

– Что ж, тогда поедешь с нами. Джунгли – место невероятное. Сможешь даже увидеть настоящего ягуара-другого.

– Спасибо вам, дон Пабло.

– И когда этим займемся, Пабло? – поинтересовался Гавирия.

– Как только сможем. Я хочу иметь возможность закачивать продукт, как только Лион закончит наводить мосты.

На сбор и погрузку необходимого снаряжения и припасов в грузовики армейского образца с тентами ушел почти месяц. Но Эскобар свое слово сдержал, и когда экспедиция наконец тронулась в путь, Агилар сидел в третьем грузовике вместе с некоторыми другими sicarios и несколькими ящиками лабораторного оборудования. За эти недели он несколько раз подумывал, не позвонить ли отцу, чтобы напомнить о детском увлечении Тарзаном и джунглями. Но всякий раз, стоило лишь взяться за трубку, как в памяти всплывали последние встречи, и желание отпадало. Отец не хочет и слышать его – наверно, будет уповать на то, что Агилар отправится в джунгли и больше не вернется.