небес ослушались его. Так вечности назад был создан ад, как противовес всему живому.

– Так для чего был создан мир потерянных вещей? Что это за место?

– Эта один из недочетов Отца небес. О его существовании он не знал долго, пока не собрал всю картинку бытия, – пошел мелкий дождь, холодными каплями отбивающий свою песню, а в данном случае слова богини леса, и мурашки побежали по моей коже. – Тогда пришлось ему искать способы закрытия двери той, через которые проходят все созданное некогда им, но для этого надо было найти место ее положения. И придумал он петлю времени, энергию, что могла поворачивать время вспять. Таким образом через многократное передвижение в обе стороны, босс нашел дверь и в последующем, прежде чем уже целенаправленно отправлять энергию туда, он заменил возможность вернуться на ключ, что закрывало вход. И до сих пор она была закрыта от глаз людских, лишь вещи, что не имели душ проходили туда через завесу дверного замка.

– Значит, петля все еще находится там?

– Да, оно как бы застряло там, – подтвердила она мои догадки.

Я начал рассуждать вслух в надежде, что богиня перебьет меня и дополнит.

– Итак, есть мир потерянных вещей, который был создан вне юрисдикции Босса, он узнал о нем, нашел способ его закрыть, Дитрих случайно открыла, туда засосало богиню. Нам надо либо попасть туда, либо найти как минимум вход, вытащить Фортуну и всех остальных тоже можно, если, конечно, они захотят. Ведь есть вероятность того, что там своеобразный рай на Земле и оттуда не спешат выбраться. И надо будет после вновь запечатать дверь.

Лесная нимфа вопреки моему ожиданию молчала. Я даже было подумал, что наша связь прервалась, когда я вновь услышал ее голос.

– Верь в свои силы, Дзинко, не забывай, что в тебе живет магия!

Не то, чтобы она открыла для меня Америку, но вообще-то я особо не собирался во всем этим принимать участия. Я скорее видел себя сторонним зрителем. А фея, видимо, видела все в ином свете. Или она близка к трем сестрам-прядильщицам судеб? Не исключено, и так и останется для меня неведомым.

– Значит, я буду нужен им? – все же рискнул я уточнить.

Не скажу, что я услышал ответ четко, но показалось, что дождь отзвенел на лепестках орхидеи «да», ибо я проснулся от громкого хлопка.

– Не буду таить, что это было, – обратился я к друзьям в баре, когда Каин расхохотался.

– Вот вроде бы ты парень высокий, но вот скажи, на кой черт тебе такие извилистые апартаменты? – спросил нефилим, остановив свой кашель алкоголем.

– У меня тонкий вкус, тебе не понять, мужлан, – скорее смотря на парочку за соседним столиком, чем на Каина, ответил я, но успел заметить, как тот закатил глаза.

– Так что случилось-то? – уточнила Дитрих.

– Как что? Этот гигант телепортировался у меня дома и весьма некрасиво разрушил его интерьер своими габаритами, – немного развязно договорил я.

Все это время я чувствовал, что с моим организмом что не то: мне кажется, что речь моя стала более натянутой, мысли слегка путались, воспоминания уходили из одних дебрей в другие. Конечно, я понимал, что это скорее всего влияет то, что сейчас у меня в руке, точнее на дне моего бокала, но не думал, что так легко могу поддаться дурману современного мира. Ведь все вокруг что-то да и пили, но при этом продолжали спокойно разговаривать или медленно двигаться в такт музыке. Но сейчас казалось, что я не кицунэ, а что-то аморфное. Я вообще удивлен, как смог изложить всю историю с феей более-менее доступно для ребят.

Тут расхохотались все, кроме меня, естественно. Они же не видели, что за погром в итоге произошел в моем жилище, специально построенным для меня и меняющегося под мои формы. Но потом со мной произошло странное – я тоже начал смеяться, как мои друзья, будто их смех заразен и теперь подцепил и меня. Мне стало так хорошо и легко, и тогда я понял, почему люди пьют. Ради этого мгновения невесомости и полета от всех проблем (боюсь, могу забыть сказать, что на следующий день, я уже не думал так радужно, как сейчас, ибо алкоголь столь же пагубно отнял всю радость, преподнеся адскую головную боль и тошноту).

– Что ж, – первым успокоился Анхель, – а теперь давайте все же подумаем, как нам всем попасть туда, в мир потерянных вещей.

Мы все разом ушли в свои мысли. Правда я далеко уйти не мог, я скорее улетел к Ксинджуан, в мое очень далекое детство. Во мне бурлили эмоции: от счастья, которое я как прямо сейчас ощущал от теплой ладошки моей подруги, до ненависти от того, что ее потерял.

– Нам надо самим потеряться! – крикнула Дитрих, вырвав меня из цепей воспоминаний.

Каин, видимо, тоже не рассчитывал на столь резкое предложение, что аж поперхнулся бурбоном, чего не скажешь об Анхеле. Предположу, что такие бурные проявления характера Дитрих для него становятся чем-то нормальным.

– И как ты себе это представляешь?

– Как можно целенаправленно потеряться? – поддержал его нефилим.

– Легко! Когда не видишь, что вокруг, – ловлю себя на мысли, что Дитрих странная и считает, что и мы все такие: ну вы посмотрите на ее этот взгляд! Будто нам хоть что-то понятно сейчас! Мне так вообще ничего не понятно, я вообще думать не в состоянии.

– Ребят, вы что никогда в туман не попадали? – удивилась она.

Все (кроме меня, естественно) задумались.

– А это мысль, слушай, и не плохая, – глотнув остатки пойла, поддержал ее Каин, и взгляд ангела будто бы сказал: «И кто сказал, что я дурочка?»

– И мы где мы найдем столько тумана? – спросил я. – Могу, конечно, создать типа иллюзии, но только не сейчас.

– Ньюфаундленд! – нашелся с ответом Анхель.

Я заметил, как он крепко и одновременно нежно держит за руку подругу, и меня кольнула зависть.

– Напомните, где это и что это? – да-да, в географии я полный профан. В школе я не учился, и большую часть жизни вообще провел в шкуре лисы.

– Остров на северо-востоке Северной Америки, – отозвался нефилим, – там и впрямь туманно большую часть года.

– Итак, с этим, хорошо, решено. Предположим, что мы вот на острове, потерялись в тумане и что дальше? – развил тему Анхель.

– Попадем в мир потерянных вещей, найдем Фортуну и … – Дитрих резко замолчала.

Все вновь погрузились в свои мысли, ибо ответа на этот вопрос уже никто не знал точно.

Бар продолжал шуметь как ни в чем не бывало,