Это все правда. Но это еще не произошло. Каким-то образом эта книга попала к нам из будущего… Страшная книга, будь она проклята! Каково это – знать собственный исход? Бедный Никки! Так вот почему он стал похож на живого мертвеца, и вот почему он не хотел мне ничего говорить…

Лихорадочно пролистываю страницы. Выхватываю из текста имя – Алексей. Мой сын, наследник… «Проклятье рода Саксен-Кобург-Готских (Виндзоров)», «гемофилия», «неизлечимая болезнь», «не доживет до зрелого возраста…» Боже правый! Мой сын умрет в любом случае! Это я наградила его проклятием гемофилии! От этой болезни в юном возрасте умер мой брат Фритти (Фридрих) которого я совсем не помню, потому что мне тогда был только год. Пресвятая Богородица, Пречистая Мать, спаси и помилуй!

Свет меркнет в моих глазах. Издалека доносится детский голос – это мой нерожденный сын, Алешенька, ангел светлый, невинный, что-то мне говорит, утешает, прощается… Тени выходят из темных углов и, зловеще ухмыляясь, приближаются ко мне, окружают со всех сторон. Я кричу от безумной боли, которая пронзает низ моего живота, как будто туда вонзили нож. Ужас, неизбывный ужас целиком овладевает моим сознанием, и я падаю куда-то вниз, в черную бездну беспамятства, в глубины блаженного небытия…

30 марта 1904 года, 8:25. Царское Село, Александровский дворец, рабочий кабинет Е.И.В. Николая II.

Император Всероссийский Николай Александрович Романов.

Когда встревоженный император всероссийский в сопровождении каперанга Иванова ворвался в свой кабинет, там был полный пожар в бедламе во время наводнения. Бесчувственную Александру Федоровну перенесли на небольшой диванчик, накрыли ей лоб влажным полотенцем, и сейчас над телом императрицы склонился измеряющий пульс «добрый старичок» лейб-медик Густав Гирш, доставшийся императору Николаю и его половине от безвременно усопшего родителя. В головах диванчика, заламывая в волнении руки, всхлипывая от горя и волнения, стояла полноватая, большегрудая девушка с круглым лицом. В голове у каперанга Иванова тут же сработал сигнал тревоги, потому что это была ни кто иная, как любимая фрейлина императрицы Анна Танеева (в будущем Вырубова, главная сторонница «старца» Григория Распутина). Да и доктор Гирш тоже не внушал товарищам из будущего большого доверия. Несмотря на то, что этот плохо говорящий по-русски человек пользовался безоговорочным доверием царской семьи, местные коллеги-современники почти открыто называли его неучем и бездарем. Кроме того, в будущем у профильных медицинских специалистов были большие сомнения в том, что император умер от болезни почек, а не от того лечения, которым его пользовал «добрейший» доктор Гирш.

Помимо этих двоих, несомненно, имеющих право тут находиться исходя из своих служебных обязанностей, в царском кабинете толпилось множество самого разного дворцового народа, обслуживавшего потребности царской семьи, вроде лакеев и комнатных девушек. Присутствовал даже истопник, как раз в этот ранний час исполнявший свои обязанности по протапливанию дворцовых печей (конец марта в Петербурге и окрестностях – это еще почти зима). И весь этот охающий и ахающий народ создавал в императорском кабинете (не таком уж и маленьком) ощущение эдакой Ходынки в миниатюре. Наверняка среди этих людей были платные (и бесплатные) осведомители всех окружавший трон великих князей, а также агенты иноземных держав. И те, и другие стремились держать руку на пульсе частной жизни августейшей семьи, ведь из-за малейших головных болей, истерик и капризов императрицы могли происходить значительные колебания внутренней и внешней политики Российской Империи. При этом Николай сразу заметил, что книги, которые он так неблагоразумно оставил раскрытыми на столе, мало того что лежат в другом порядке, так еще видно, что их читали, и возможно, не только его супруга.

Впрочем, при виде императора, который в сопровождении никому не известного капитана первого ранга ворвался в собственный кабинет, вся эта публика бочком-бочком начала просачиваться на выход. А то кто его знает, этого ударенного по голове саблей – обычно он добренький, но под горячую руку, глядишь, снимет с плеча винтовку да и пристрелит как ту ворону. Прецедентов пока не было, но все равно боязно – уж больно не в себе государь Николай Александрович, до сей поры сталкивавшийся с сильными душевными переживаниями только в тот день, когда террористы-народовольцы взорвали его деда, императора Александра II. Тем более что сопровождающий его офицер взирает на все происходящее с мрачным и суровым видом – ну чисто ангел господень, узревший на небесах некое непотребство. Одним словом, ветра вроде бы не было, но кабинет почти мгновенно опустел, и в нем остались только император, его гость, фрейлина Танеева, доктор Гирш и комнатная девушка (горничная) двадцатишестилетняя Анна Демидова, которая держала тазик с прохладной водой. Она бы тоже в такой момент куда-нибудь убежала, но в ее услугах нуждались, и она стоически заставляла себя оставаться на месте.

Доктор Гирш, с приходом императора оторвавшийся от своей царственной пациентки, повернул голову и сказал:

– Государыня Императрица очень плоха, Ваше Велишество, в ее положении сюда нужно немедленно звать господин лейб-акушер доктор Отт*. Она сильно волноваться и терять сознаний. Иначе я не отвечать, если случаться выкидыш. Да.

Историческая справка: Именным высочайшим указом от 4 ноября 1895 г. на имя министра Императорского двора доктор Дмирий Оскарович Отт был «всемилостивейше пожалован в лейб-акушеры Двора Его Императорского Величества с оставлением в занимаемых должностях и званиях». В формулярном списке Д. О. Отта на 1 декабря 1895 г. были зафиксированы эти должности и звания: «Директор Повивального института, лейб-акушер, консультант и почетный профессор по женским болезням при Клиническом институте Великой княгини Елены Павловны, доктор медицины, действительный статский советник». Можно добавить, что на основании «Положения» Придворной медицинской части Министерства Императорского двора звание лейб-медика «производилось вне всяких правил, по усмотрению Их Величеств».

– Ну вот… – вполголоса произнес император, обращаясь к каперангу Иванову, – а мы с вами в это время обсуждали, как можно будет помочь маленькому, когда он родится… Но вот Господь, видимо, решил устроить все по-иному… Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает…

– Крепитесь, государь, – так же тихо ответил Иванов, – самое страшное еще не случилось, и ничего еще не предрешено. Возложите свои надежды на Господа и хороших врачей. Если они будут действовать заодно, то глядиш, все и обойдется.

– Да, в самом деле, – встрепенулся император, – Дмитрий Оскарович – самый лучший специалист в России по женским болезням. Но, Михаил Васильевич, что же мне делать, пока он еще не прибыл и не взялся за спасение нашего сына?

Каперанг Иванов пожал плечами.

– Я не врач, ваше Величество, и поэтому могу посоветовать только полную тишину и покой при отсутствии всяческих раздражителей, да и господин Гирш наверняка посоветует вам то же самое.

– Да-да, – откликнулся означенный лейб-медик, – только полный покой и ничего больше. А весь остальной действий должен будет делать доктор Отт. Я в этом акушерство совсем ничего не понимать.