– А этого не произошло?

– Вот именно! Что лишний раз говорит в пользу моей версии о подставе всего мероприятия русской контрразведкой.

Соправители все равно продолжали сомневаться в правильных итогах прозвучавшего доклада. Чонг Жолчо вообще выглядел озабоченным:

– Так все-таки где прятались эксперты во время покушения на них?

– Есть у нас там один информатор, так он доложил, что все трое спрятались в некоем пространстве под подоконником. Когда-то в том доме была квартира, и многие русские делают в толстых стенах под окнами некое подобие кладовки. Вот там они якобы и спрятались, по их же словам. Да только информатор лично видел это углубление и категорически добавлял, что больше одного человека там вряд ли возможно поместить.

На что Воларов грустно усмехнулся:

– В цирке еще не то показывают. Вдобавок люди с паранормальными возможностями на что угодно способны.

– Опять ты за свое? – удивился Отто, который больше склонялся к мнению чернокожего коллеги.

– Иного не дано! – несколько картинно и патетически воскликнул Илья и тут же, переходя на обычный тон, спросил сам: – Ну а как твоя война вокруг личных гор? Судя по тому шквалу информации, что сейчас бушует в Интернете, утечка информации хоть и ударила по нам всем, но тебе лишь помогла. Верно?

В самом деле, все военные нападки на вотчину владыки Африки уже сутки как прекратились полностью. И он, хвастаясь, стал рассказывать, насколько потрепал войска ООН еще и партизанскими наскоками да редкими выстрелами ракет средней дальности. Сам он за себя не переживал, сидя в подземном бункере. Да и на случай полной эвакуации из тех мест имелся отлично оборудованный тоннель с уютным транспортом на рельсах, который за считаные минуты доставит будущее божество в безопасное место. Армию послушников Отто не жалел, тем более что еще в парочке мест у него имелись не меньшие по количеству боевые дружины. А так как в Африке и правительств сильных не было, то и спешить с их уничтожением никакого смысла не просматривалось. Хотя после мести во Франции ожидалось возвращение гипребеша на египетское направление и учинение на северо-востоке континента очередного истребления огромной части населения. Планировалась жестокая война, а вернее, победоносное движение египетской армии на юг. Причем воевать с оружием в руках пойдут все, от мала до велика, невзирая на пол и вероисповедание. По задумке владыки, все египтяне погибнут при захвате Судана, Эфиопии, а возможно, и стран Центральной Африки.

Только и осталось что с недельку-полторы прозомбировать Египет гипребешем, а вот потом…

– Пойдет потеха! – веселился Грандж. Но, отсмеявшись, опять повернулся к скептически настроенному Воларову: – Ладно, ничем тебя не убедишь. – Он сложил все свои листочки перед собой в одну стопку, – Но тогда давайте подумаем над самым главным: что делать нам в данный момент? От мэтра так до сих пор нет ни весточки, ни отзыва. Но и укора по нашим действиям не слышно. А значит, мы действуем верно и вправе сами определить дальнейшую политику нашего поведения. Поэтому давайте определимся: начинаем тотальную войну, невзирая на временные потери в наших рядах, или постараемся затаиться и немножко выждать?

Споры и обсуждения после этого продлились еще на полчаса, но к единому мнению удалось-таки прийти. Подавляющим большинством голосов решили действовать грубо и со всем возможным применением боевой мощи. Пожалуй, лишь Отто пытался уговорить коллег не провоцировать пока разжигание войн, и так, мол, они сами разгорятся. Но остальные четыре соправителя пожелали воевать. И больше всех неожиданно завелся Айрих Вонг. Уж так ему хотелось собственноручно, не дожидаясь тройственных перенастроек гипребешей, открутить голову и великому волхву Светобору, и всем иным ведам возродившегося ведичества. И его никто не отговаривал: всем было интересно понаблюдать: как в условиях резко объединившегося единой религией государства можно пробраться в его центр и уничтожить всю верхушку? Или хотя бы просто пробраться? А если еще и неопознанные «хамелеоны» начну т вставлять палки негру в колеса?

Охота обещала получиться более чем забавная. На ее фоне ярко смотрелись только ожидаемые завтра революционные события во Франции.

Все-таки ни Бокеду, ни аналитическим способностям эскалибура не хватило талантов, а может, и времени, чтобы точно просчитать причины и следствия начавшихся волнений во Франции. Точно также, как в Марокко или как в начале войны между Молдавией и Румынией, люди практически сошли с ума и в течение нескольких часов превратились в бешеных, ничего не смыслящих животных. В сознании спонтанно собирающейся к центру Парижа толпы вращалось лишь одно настойчивое направление мысли: спасти ценности искусства, оградить исторические памятники от какой-либо порчи и наказать любого, кто только заикнется о пренебрежительном отношении к святыням.

И вначале у только что прибывших гостей столицы возникло мнение, что это вполне себе мирные и спокойные

демонстрации. Все изменилось в тот миг, когда кто-то из центра столпотворения воскликнул, что правительство продажно и уже давно подло разбазаривает национальное достояние. После чего по рядам и колоннам словно электрическая искра пробежала: «Правительство виновато!», «Надо его уничтожить!». Дальше уже остановить толпы людей не смогли никакие уговоры, цепи полиции и даже пулеметные очереди, прозвучавшие в нескольких местах. Обезумевшая лавина человеческих тел смела все преграды на подступах к Елисейскому дворцу и в течение нескольких часов уничтожала не только всех, кто хоть косвенно относился к правительству Франции, но и тех, кто помогал в этой кровавой вакханалии сумасшествия. То есть ворвавшиеся в здание люди просто уничтожали всех, кого видят! В том числе и друг друга. При этом, как ни странно, никто из них не вспомнил о первичном постулате насаждаемых мыслей: не повредить исторические ценности. К вечеру памятник архитектуры, построенный еще во времена Людовика Пятнадцатого, был превращен почти что в руины, да и те не сгорели лишь по той причине, что были обильно политы человеческой кровью.

Такого кошмара мир еще не видел. И мало сказать, что содрогнулся от ужаса. Все, кто не успел подвергнуться гипнотическому внушению, сломя голову бежали из столицы в любом, выбранном наугад направлении. Ну а те, кто остался, уже ближе к ночи сошлись между собой в непримиримых и жестоких побоищах. Причем уже к утру побоища прекратились по той причине, что добрая треть сражающихся постарались уединиться и кощунственно лишить себя жизни через повешение. Столкновения прекратились на кулачном уровне уличных баррикад, зато в пригородах Парижа и на его окраинах сошлись в смертельном бою как сторонники правительства, так и явные противники с тяжелым и более действенным оружием.

И разрастающееся в стороны сражение длилось почти до самого вечера.

И только с наступлением следующих сумерек страсти стали стихать, выстрелы прекратились, артиллерийская канонада сошла на нет. Зато полезли в петли зомбированные к самоубийству участники закончившегося сражения. А так как в штурме здания правительства приняли участие и в самом деле все живущие в столице эмигранты, то их земляки и родственники, не попавшие под влияние гипребеша и оставшиеся в живых, заподозрили все то же ныне покойное правительство в кощунственных опытах над людьми с иным цветом кожи и стали спонтанно мстить исполнительной власти на местах. Ну а сам Париж встречал следующее утро, словно заготовленная сцена площадки для фильмов ужаса.