у нее не сохранились. Она удалила их по его просьбе. Да и слишком много времени прошло, чтобы телефонная компания смогла найти их в своих архивах.

Постепенно обретая уверенность, Мэгги говорит:

– Я была удивлена. Я чувствовала себя особенной и желанной. Взрослый мужчина был готов бросить жену ради меня.

Без малейшего самодовольства она рассказывает, что Аарон Нодель сказал ей о своей любви, прежде чем она сказала ему то же самое.

Внимание переключается на «Сумерки», книгу, которую Мэгги якобы дала Аарону, а он якобы вернул с этими небольшими пометками, поскольку связал сюжет книги с их собственной историей запретной любви. Во время допроса Мэгги говорит суду:

– Эдвард, вампир, влюбляется в Беллу. И это запретная любовь, потому что он разрывается между любовью к ней и желанием убить ее.

Мэгги вслух зачитывает одну из заметок, сделанных учителем в ее домашней работе.

– Аарон написал: «Не могу не согласиться».

Джон Байерс с сильным местным акцентом спрашивает, где была сделана эта запись.

Мэгги зачитывает написанные ею слова про «Сумерки»:

«Все это лишний раз подтверждает мое убеждение в том, что возраст не имеет значения. Отношения рождаются из общности интересов, а не лет».

То, что рядом со словами о возрасте «не могу не согласиться» написал именно Нодель, никто не оспаривает. А вот с тем, что он писал заметки в книге «Сумерки», адвокаты пытаются спорить.

Судебный эксперт Лиза Хэнсон говорит:

– Есть основания полагать, что документы, представленные в качестве доказательств, мог написать Аарон Нодель.

Более определенно она заявляет, что почерк этих заметок не совпадает с образцами почерка Мэгги Уилкен. Но в ее показаниях немало оговорок.

Затем Мэгги описывает вечер в его доме – лучший вечер ее жизни.

– Я пыталась расстегнуть его брюки, но он не позволил. – Вспоминая об этом, она плачет. Не из-за изнасилования – из-за отказа. Потому что тогда она почувствовала себя плохой девчонкой. – Я спросила почему, и он ответил, что хочет дождаться, когда мне будет восемнадцать. Поэтому мы просто остановились. Мне было больно. Мне казалось, что я сделала что-то неправильное. Насколько я помню, тогда мы просто лежали.

Главная проблема Мэгги – чрезмерная решительность. И это замечают те, кто пришел в зал заседаний. Жертве не положено так себя вести. Мэгги плачет, но не слишком-то сильно, словно это не ее вагина подверглась поруганию. Она плачет неправильно.

Хой переходит к перекрестному допросу.

– У вас есть заинтересованность в исходе этого дела? – спрашивает он.

– Какого рода? – хмуро спрашивает Мэгги.

– Любого рода, – отвечает он, и Мэгги чувствует себя докучливой мухой.

– Разумеется, есть, – говорит она. – Мне хотелось бы, чтобы справедливость восторжествовала. Я не заявила раньше, поэтому делаю это сейчас.

Мэгги обращается к судье окружного суда Стивену Маккаллоу:

– Господин судья, скажите, если я чувствую, что человек смотрит на меня, стараясь унизить и смутить, позволено ли ему находиться в зале суда?

Мэгги смотрит на женщину, которая сидит за Аароном. Это не Мари. Наверное, это сестра Аарона, женщина степенная, грузная. Она постоянно недовольно морщится.

– Да, это разрешено, – отвечает судья.

Мэгги не раз говорили, что своим поведением она не дает людям пожалеть ее. Врач, который присутствует на заседании с самого начала, громко шепчет, чтобы его услышали все:

– Ради денег некоторые готовы на все.

Свидетели обвинения – это три лучшие подруги Мэгги. Первая – Сэмми, яркая, с идеальной прической, большими глазами, резкими, энергичными жестами. Сэмми рассказывает о том времени, когда училась у Ноделя:

– Когда твоя лучшая подруга остается в классе, а тебя отправляют за кофе для нее и учителя, это очень подозрительно. Это. Большой. Красный. Флаг. – Она поднимает руки ладонями вверх, чтобы показать, насколько велик этот флаг. – Мне это казалось странным и неправильным.

Тихоня Мелани рассказывает, что в 2009 году Мэгги стала очень замкнутой и общаться с ней было тяжело. Она постоянно сидела дома. Сэмми вторит подруге, но более энергично:

– У нее началась настоящая депрессия! Она не просто была несчастна. Она страшно похудела, до истощения, потом сильно поправилась. Вес у нее менялся со страшной скоростью!

Через несколько лет Мэгги узнает, что, хотя Мелани свидетельствовала в ее защиту и постоянно твердила, какая она смелая и сильная, но друзьям она говорила, что Мэгги повела себя как эгоистичный ребенок и поставила подруг в неудобное положение из-за того, с чем должна была разобраться сама.

Обвинение вызвало в качестве свидетеля и Шона Кринке, и изначально тот дал удивительные показания. Он работал в той же школе и считался другом Аарона, но, когда следователь Майк Несс допрашивал его, он сказал, что, услышав об обвинениях, сразу же подумал о Мэгги. Только о ней. Хотя он и друг Аарона, но есть вещи, которые невозможно отрицать. Их поведение всегда было неподобающим.

Но на суде он не повторяет того, что сказал следователю Нессу.

– Некоторым ученикам нужно больше внимания, – говорит он. – И учителя часто уделяют им такое внимание.

Он повторяет это несколько раз. Он говорит, что если бы почувствовал что-то неподобающее в отношениях Аарона и Мэгги, то сразу спросил бы об этом у своего коллеги.

Мэгги рассказывает, как однажды подвозила Аарона домой, потому что он был слишком пьян, чтобы вести машину. Кринке тут же парирует, что никогда не видел Ноделя настолько пьяным, чтобы он не мог доехать до дома. Никто не спрашивает, какой степени должно быть такое опьянение. Некоторые не садятся за руль после двух коктейлей. Иногда это зависит от плотности закуски. Когда у тебя дома двое детей, ты не можешь позволить себе рисковать водительскими правами.

Затем обвинение переходит к анализу звонков. Их так много, да еще в столь позднее время.

Показания дает судебный аналитик, невозмутимая женщина с короткой стрижкой, в яркой лавандовой блузке – в зале суда нет никого в такой яркой одежде. Она демонстрирует аналитическую таблицу звонков.

Входящие звонки от Аарона Мэгги – сорок шесть, 752 минуты.

Исходящие от Мэгги Аарону – сорок семь, 1405 минут.

Итого девяносто три звонка общей продолжительностью 2157 минут с января по март.

Эксперт демонстрирует диаграммы и графики в синем и красном цвете. Двадцать три звонка имели место после десяти вечера.

Обвинение считает эту экспертизу своим козырем и расслабляется.

Но тут защита бьет в барабаны, и начинается шоу.

Защита вызывает тринадцать свидетелей, причем одиннадцать из них женщины.

Сарабет Джей и Кэссиди Эм – бывшие ученицы той же школы. Аарон Нодель никогда их не домогался. Они словно говорят: «Посмотрите, какие мы красивые и молодые, а он не домогался нас».

Рут Джойс – коллега Ноделя, блондинка в очках. Она говорит,