– Простите, сударь… Боже мой, что тут такое?! – на пороге появилась квартирная хозяйка.

– Небольшой беспорядок, мадам. Приносим свои извинения, и мы, конечно же, всё возместим. Можем оплатить ремонт столика, или купить новый, как пожелаете, – затараторил Лайош, одновременно стараясь закрыть от взгляда женщины драконида, который как раз рассматривал капли крови на полу.

– У вас что, вышла ссора с барышней? Я, кажется, слышала что-то вечером.

– В котором часу это было? – шагнул к женщине Ла-Киш.

– Ближе к полуночи. Я спускалась в кухню выпить воды, и мне показалось, что тут, внизу, сначала что-то хлопнуло, а потом упало что-то тяжёлое. Я постояла, прислушиваясь, но больше ничего слышно не было, так что я ушла спать.

– Мадам, я – сюретер Тайной Канцелярии, – Ла-Киш вытащил и показал женщине свой жетон. – Эта квартира – возможное место преступления, поэтому в ближайшие три дня сюда не должен входить никто, пока всё здесь не осмотрят наши констебли. У вас есть запасной ключ?

– Конечно.

– Будьте любезны, отдайте его мне. Перед уходом мы запрём квартиру. Через три дня вы получите ключи обратно, тут всё будет прибрано, ущерб, как уже было сказано, вам полностью возместят. Излишне говорить, что вы никому не должны рассказывать о случившемся?

– Да-да, я понимаю, – залепетала растерянная женщина. – Постойте, но я же не просто так заглянула к вам, сударь! Вам пришла телеграмма. Странная какая-то, но тут помечено – «жильцам нижнего этажа», так что это точно вам.

Шандор взял из рук квартирной хозяйки бланк телеграммы и прочёл вслух:

«Цветочек скоро увянет. Краб ждёт подарок».

* * *

Получив от квартирной хозяйки запасной ключ и отправив её обратно наверх, мужчины остались в маленькой гостиной. Равири, собрав все бумаги, снова уложил их в портфель. Вути возился у примуса, поджаривая яичницу с беконом – как резонно заметил муримур: «Натощак толку от нас всё равно немного». Ла-Киш, усевшись в кресло и сложив руки на набалдашнике своей трости, продолжал разглядывать пятнышки крови, там и тут буревшие на полу и ковре. Шандор, время от времени потиравший переносицу, казалось, полностью ушёл в свои мысли.

– Прошу, господа, – позвал всех Абекуа, ставя на пострадавший кофейный столик (вместо сломанной ножки они временно приспособили чемодан Лайоша) сковороду, кофейник, плетёную корзинку с нарезанным хлебом, тарелки, ножи, вилки и чашки. Добавив к этому набору сливочник и вазочку с джемом, муримур занял своё место на диване. Мужчины принялись за еду, и несколько минут в комнате стояло молчание.

– Итак, нам предлагают навестить «Краб и солнце», – заметил Ла-Киш.

– Это понятно, это же паб «кирпичников», – отозвался Шандор.

– И что вы собираетесь делать, дорогой Лайош?

– Собираюсь пойти туда, дорогой Гарольд.

– Отдать фотографию и ключ?

– Нет. Это бессмысленно, потому что в таком случае мадемуазель Энне немедленно убьют. Предложу им взять меня вместо неё, и снова заявлю, что бумажник – единственное наследство Джима Хорна.

– Джека Хорна, – спокойно поправил сыщика сюретер.

– Что-что?

– Погибший под подъёмным краном – Джек, то есть Джон Хорн. Брат-близнец покойного Джима, то есть Джеймса Хорна.

– Вы получили ответ на свой запрос? – догадался Шандор.

– Получил. Но дела это не упрощает, – вздохнул Ла-Киш, и коротко пересказал полученные сведения, а также те выводы, к которым он и Вути пришли накануне вечером.

– Фушар… – Равири вертел в пальцах вилку. – Да, пожалуй, вы правы. Это было бегство, и советник ищет то, что украл у него Хорн.

– Согласен. Как и с тем, что всё это только усложняет дело, – отозвался Лайош.

– Мадемуазель Энне в любом случае у «кирпичников», а не у Фушара. Он до сих пор на Валькабаре, – заметил Ла-Киш.

– Даже если мы вломимся в «Краб и солнце», и начнём там всё громить, а потом пытать бармена – едва ли это что-то даст, – Абекуа налил себе ещё кофе и теперь щедро намазывал на хлеб джем. – Но идея мне нравится. Прямо руки чешутся.

– Замечательно. Потому что нечто подобное я и хотел предложить, – усмехнулся сюретер.

Трое компаньонов с интересом посмотрели на него.

– Никогда бы не подумал, что в Тайной Канцелярии используют незаконные методы, – самым невинным тоном произнёс Равири.

– Не используют, – отрезал сюретер. – Но, как я вчера уже говорил господину Вути, теперь это наша общая проблема. Поэтому я намерен применить все доступные средства, чтобы решить её как можно скорее. У нас, если вы ещё не забыли, по городу разгуливает отравитель, и даже прямо сейчас проклятую выпечку могут везти очередной жертве.

* * *

В колледже Святой Жозефины уже начались занятия, и через вестибюль пробегали последние опаздывающие студенты. Наконец, входные двери перестали хлопать, главная лестница опустела, а старый Афу, как всегда хмурый, принялся подметать пол. Два констебля в штатском, которых отрядили охранять Кэтти и помогать сержанту, откровенно скучали, сидя по бокам небольшого столика. Сержант, также в штатском, устроившийся в кресле у окна, из-за шторы осторожно разглядывал видимую часть парка перед колледжем. Главный вход ему виден не был, но уходящая влево сеть дорожек просматривалась отсюда отлично. Кэтти послушно сидела у перископа, накрытая тёмной тканью, и высматривала посыльного.

– Ну что, барышня? Сегодня опять пусто? – вполголоса поинтересовался сержант, не прекращая своих наблюдений. Небольшого роста, с тонкими усиками, подвижный и немного нервный, он рассматривал доверенную ему операцию как великолепный шанс на продвижение по службе, и потому старался сделать всё, чтобы с успехом завершить задание.

– Похоже, что так, – отозвалась девушка. – Я могу закончить?

– Подождём ещё десять минут, – сержант достал из кармана часы. – В нашем деле лучше не спешить.

– Хорошо, – Кэтти снова прильнула к перископу. Афу закончил подметать вестибюль и теперь, достав тряпочку и бутылку, полировал деревянные панели на стенах.

Входная дверь открылась, впуская новых посетителей. Через вестибюль стремительно прошёл высокий мужчина в коричневом пальто и широкополой шляпе, правый край которой был лихо заломлен вверх. Следом за ним шагал паренёк лет семнадцати, в надвинутой на глаза кепке и суконной куртке. Мужчина, на ходу кивнув привратнику, продолжал громким, хорошо поставленным голосом:

– …а эта ваша работа совершенно никуда не годится! Ужасающе небрежно, такое позволительно разве что первокурсникам, да и