– А приятнее – помучить, – проворковала Хия и испарилась.

Отправилась докладывать отцу.

Мы с Раном вышли из-под каменных сводов одними из первых.

И тут меня скрутило. Холодок страха растаял, внутри я вся будто бы превратилась в одну большущую ссадину, еще и драконья сущность не к месту завозилась. Все вместе причиняло такую боль, что я не выдержала, изогнулась в руках мага и закричала.

– Соня! – тут же послышалось со всех сторон.

Да что ж такое-то… Я ведь была полностью уверена, что ни Ирн, ни камни ничего мне не сделали!

Мм-м, как мне плохо…

– Что этот мерзавец с ней сотворил? – Сапфиры переглянулись, будто ища ответ друг в друге.

У них подобное всегда непроизвольно получалось.

– Закопаю. – Веоран мрачно покосился на тело, волочащееся за драконом. – Живьем.

Раньше я что-то не припомню за ним эдакой кровожадности…

– Ничего. – И только Ривер оставался беспристрастен и разумен и оттого говорил по делу: – Просто она обращается.

Маг еще больше побледнел, нахмурился и сжал кольцо рук вокруг меня крепче.

В глазах бриллиантовым бликом замерцала догадка.

Я ойкнула и теснее прильнула к нему. Оно интуитивно получилось. Ну, как у близнецов между собой.

– В каком смысле? – забеспокоился дядя Рубин.

Остальные посторонние адамасы заинтересованно подались к нам, но с комментариями не лезли.

– В ней каким-то образом оказалась драконица моей погибшей невесты, – для непосвященных пояснил дракон. – И сейчас Ассони на грани первого оборота.

– А можно нам посмотреть? – не растерялись Сапфиры.

Новая волна тягучей боли заставила меня снова изогнуться. Вот даже не подозревала, что мое тело способно так выворачиваться. Ран еле удержал.

– Не в театре, – рыкнул дракон… и любопытствующих как-то разом поубавилось. – Маг, тащи ее куда-нибудь в безопасное место, где точно никто не будет мешать. Желательно порталом, а то можно и не успеть.

Впервые на моей памяти Веоран с ним согласился.

– А мне что делать? – вытянув шею, взглянула я на Ривера, за мгновение до того, как нас с магом поглотило сияющее марево.

– Не сопротивляйся, – дал очень «дельный» совет чешуйчатый гад.

Полыхнуло.

Воздух стал более влажным и насыщенным ароматами леса и весенних цветов. Знакомое что-то… Но новый приступ сводящей с ума боли помешал разобраться в воспоминаниях.

Падая в темноту, я, кажется, видела, что у Рана идет носом кровь…

Оборот затянулся и оказался процессом куда более сложным, нежели предупредил дракон. Кто бы сомневался! Да эта ящерица чешуйчатая спит и видит, как бы угробить меня и получить обратно уцелевший кусок своей бесценной Виолетты!

Если раньше я наивно полагала, что что-то знаю о боли, то сейчас эти знания пополнились, расширились и заиграли новыми красками.

Тело изнутри будто когтями рвало. Я шипела, изгибалась, плакала, царапала ногтями прохладные камни… а потом и матрас, появившийся за время очередной моей отключки. Иногда срывалась на крик. Все реже тонула в темноте.

А еще был страх. Погибнуть или навсегда остаться зверем. Лишиться разума. Стать больше Виолеттой, чем самой собой. Да мало ли еще противных вариантов можно придумать?

Когда стало ясно, что именно происходит, Веоран не нашел ничего лучше, чем принести меня в свою любимую пещеру у озера. Позже близнецы натащили туда одеял, матрас, теплые меховые накидки, походный котелок и магические светильники. Но сами даже не попытались остаться. Чувство такта у них все же было, хоть и срабатывало только по большим праздникам.

Дракон являлся трижды. Тем же утром, чтобы проверить, обернулась ли я за прошедшие несколько часов. И отрицательному результату вот вообще не удивился. Потом еще вечером, когда меня скрутило особенно сильно. Ривер пришел не с пустыми руками – в его пальцах покачивался кулон-тюрьма, удерживаемый за цепочку. Почувствовал, гад, что стало совсем плохо, и пришел ждать логичного конца.

Я тогда посмотрела на это дело мутным от боли взглядом и решила, что во что бы то ни стало выживу. Назло всем чешуйчатым проходимцам!

А Ран, правильно истолковав присутствие кулона, попытался заехать мерзавцу кулаком в челюсть. Даже преуспел, правда, и в ответ получил. Но на этом потасовка закончилась, маг зло буркнул что-то про психов, дракон – про падаль, мужчины просверлили друг друга злыми взглядами и разошлись в разные стороны. Точнее, Ривер ушел, а Веоран подсел ко мне и стал гладить по волосам.

Целую бесконечность он был рядом, не спал, обнимал, пытался подбадривать. Было не до размышлений, но в определенный момент я все же успела поймать себя на мысли, что этот мужчина уже гораздо больше, чем фиктивный жених. Даже больше, чем просто друг.

Ночью из пещеры видны были целых два звездных неба: настоящее и его отражение в воде. Мучения на время утихли, но я не сомневалась, что все вернется. Пока же просто пыталась набраться сил для новой битвы с самой собой…

Харз Аадор прилег рядом, но глаз не сомкнул. Это было совершенно не в его характере – так трястись над помощницей, по сути, сторонней девицей, с которой его связывал только договор. Два договора.

Не в характере прежнего Веорана.

Но он изменился. Даже более высокое происхождение мне с легкостью простил.

Причины таких перемен были ясны и понятны. Я уже давно заметила и сделала выводы. Тогда же решила, что понаблюдаю за ним еще немного, потом решу что-нибудь для себя. Но сейчас, зацепившись взглядом за лунный блик на бледной щеке, слабо улыбнулась…

– Соня? – тихонько позвал Ран.

– Мм-м… – Сил на слова не осталось.

Приподнявшись на локте, он всмотрелся в мое лицо, и в этом взгляде сквозила неуверенность.

Впрочем, профессор быстро справился с внутренней неопределенностью.

– Я сейчас сделаю кое-что… Ты только не бойся, хорошо? Это не больно. – И, помедлив миг, все же добавил: – И не рассказывай об этом никому. Лучше сразу забудь.

Я неопределенно моргнула, что с одинаковой вероятностью могло означать и «да», и «нет». Сил на другую реакцию не было. Но маг и не ждал ответа. Он склонился надо мной, сделал странное движение, будто снял с шеи невидимую цепочку и набросил ее на меня…

Золотая искорка отделилась от его сердца и устремилась к моему. Проникла под одежду. Слилась с плотью. Спряталась. Но я точно знала – она там. А еще впервые за бесконечные часы муки поверила: вот теперь все точно будет хорошо.

Но какой ценой?

Бледный и какой-то осунувшийся Ран склонился надо мной и невесомо коснулся губами губ.

– Ты выживешь, сокровище. Теперь обязательно.