он дал Маргарите Николаевне звонкую пощечину.

Маргарита Николаевна немедленно очнулась и испуганно уставилась на склонившееся над ней окровавленное лицо Шафта.

— Марго звонить в милицию, — прошептал он. — Шафт поймать убийцу массы.

Видимо, негр был в таком состоянии, что позабыл, как правильно склонять русские глаголы. Через несколько секунд он тоже потерял сознание.

113

— Мне очень жаль, Маруся, — упавшим голосом произнес майор Жаверов, не поднимая на девушку глаз, — но я бессилен что-либо сделать.

— Ах, вы бессильны?! — с презрением воскликнула она.

Майор поднял на нее глаза:

— Маруся, поймите, его задержали на месте преступления…

— Да кто задержал-то? — вспылила девушка. — Презренный негр! Может, он сам и есть настоящий убийца!

— Все может быть, — фальшивым голосом поддакнул Жаверов. — Но у Шафта есть свидетельница…

— Она с ним заодно! — выкрикнула Маруся. — Вы же сами говорили, что их несколько…

— Даже если я с вами соглашусь, — проговорил майор, — я… не имею права… мне никто не позволит… Я не могу отпустить вашего дядю даже на время, под подписку о невыезде… Он подозревается в слишком тяжких преступлениях…

— Которых он не совершал, — прошипела девушка.

— Возможно, — кивнул Жаверов. — Это выяснится на суде.

— Возможно? — еще больше повысила голос Маруся. — Так вы мне не верите?

— Маруся, — чуть не плача проговорил майор, — вам я верю больше, чем себе… Но вы же сами не можете знать наверняка, что ваш дядя ни в чем не виноват…

— Однако я это знаю! — возразила девушка. — И даже если бы я была не уверена… Неужели вы неспособны сделать хоть что-то ради меня?

— Что именно? — прошептал Жаверов.

— Освободить дядю.

— Не могу, я же сказал! Мне не позволят…

— А вам обязательно спрашивать чьего-то позволения?

— А как же… Я ведь далеко не начальник…

— И в этом ваша беда, — брезгливо заметила Маруся.

— Даже самый главный начальник не смог бы тут ничего сделать, — возразил уязвленный майор.

— А я-то думала, вы способны на подвиг, — с картинной укоризной вздохнула девушка.

— На подвиг? — осекся Жаверов. — Что вы имеете в виду?

— Господи, ну какой вы бестолковый! — всплеснула руками Маруся. — Я к тому, что вы ведь можете организовать дяде побег! Неужели так трудно догадаться?

— Что? — просипел майор. — Вы предлагаете мне пойти на должностное преступление?

— Так я и думала, — покачала головой девушка. — То есть я думала, что вы меня любите. А вы…

— Люблю, Маруся, люблю! — в отчаянии принялся уверять ее Жаверов.

— Как же, любите! — усмехнулась красавица. — И при этом не можете пойти на маленькое какое-то, — она показала пальцами, насколько оно маленькое, — должностное преступленьице…

— Не могу, Маруся, право, не могу, — замотал головой майор. — Меня ведь сразу уволят. И даже посадят.

— А то, что безвинный дядя понапрасну сидит и, может, даже понапрасну расстанется с жизнью?! — закричала девушка. — Это как?! Это для вас ничего?!

— Все выяснится, Маруся, все выяснится, — умоляющим тоном зашептал Жаверов. — Вот увидите. Не будем торопить события!

— Вы просто жалки, — собрав все свое презрение, бросила ему Маруся. — Не могу вас видеть больше…

С этими словами девушка резко повернулась на каблуках и стремительным шагом пошла прочь от застывшего на месте майора.

В эту минуту он почти готов был совершить не только должностное, а какое угодно преступление.

114

— Проклятый майор, — повторяла Маруся, — подлец, дешевка…

— Ну хватит, — поморщился Топорков. — Не могу уже о нем слышать.

— Я так на него надеялась! — воскликнула девушка.

— А вот я заранее знал, что он бесполезен, — проворчал актер. — Нечего тебе было с ним возиться…

— Я и не возилась, — обиженно возразила Маруся.

— Ну, водиться. В общем, не нужно было.

— Ты просто ревнуешь, — ласково погладила его по щеке Маруся. — Ну ничего, теперь-то я точно словом с ним больше не обмолвлюсь…

— А как же все-таки Василий Николаевич? — угрюмо спросил Топорков.

— Так ты предлагаешь не бросать пока майора? — изумленно посмотрела на него девушка.

— Что значит «не бросать»? — Топорков выдернул свою руку из Марусиных ладоней.

— Ой, да ничего у меня с ним не было! — простонала Маруся. — Чем хочешь клянусь! Я имела в виду: «не бросать», то есть «не оставлять попыток»… Да, возможно, стоит попытаться еще раз. Все-таки на кону судьба дяди. И даже жизнь…

— Нет, — отрезал Топорков. — Никаких больше майоров.

— Значит, бросим дядю на произвол судьбы? — огорчилась девушка.

— Разумеется, не бросим.

— А что же мы еще можем сделать?

— Что я могу сделать, — поправил Топорков.

— Ну так что ты можешь?

— Известно что, — небрежно пожал плечами актер. — Пойду сдаваться.

— Нет! Нет! — Маруся вновь вцепилась ему в руку, слегка вонзив в нее свои острые коготки. Топорков поморщился, но на этот раз не сделал попытки освободиться.

— Успокойся, Маруся. — Он старался оставаться хладнокровным. — Никакого другого способа нет. И ты сама это прекрасно знаешь.

Из глаз девушки брызнули слезы.

— Но ведь тебя посадят, посадят! — запричитала она.

— По крайней мере, это будет справедливее, чем если посадят Василия Николаевича, — возразил Топорков.

— Но он… прожил… куда больше… чем ты, — уже навзрыд рыдала Маруся.

— Маруся, что ты такое говоришь? — испуганно заговорил Топорков. — Ты хочешь пожертвовать своим дядей?

— Ради тебя — да! — отчетливо выкрикнула Маруся и уткнулась ему в плечо.

— Нет, так не делается! — замотал головой Топорков. — Все, что я доныне совершил, было продиктовано справедливостью… И вот теперь… Нет, я не могу поступить так несправедливо, никак не могу!

— Ты не понимаешь, — вновь заглянула ему в лицо Маруся. — Дядя не возражает. Он нас благословляет. Он согласен пострадать за тебя, за нас… Чтобы мы с тобой были счастливы…

— О чем ты говоришь, Маруся? — Теперь и Топорков всерьез разгорячился. — О каком счастье? Как ты сможешь быть счастлива со мной?! С актером, который за все годы сыграл только одну роль…

— Какое это имеет значение, дуралей ты мой! Я ведь люблю тебя!

— Ничего, еще кого-нибудь полюбишь, — страдальчески выдавил Топорков. — И будешь куда счастливее, чем воображаешь сейчас…

— Да не полюблю я больше никого! — Тут у Маруси как будто в один миг пропали все слезы — она стала говорить резко и убежденно: — Если я за всю жизнь не встретила никого, кроме тебя, значит, никого и не встречу… Мы должны быть вместе. Обязательно.

— Прости. — Топорков ласково отстранил ее руки. — Как бы мне ни хотелось тебя послушать, я должен сдаться. Я не могу иначе.

115

Маруся встречала Лихонина у ворот следственного изолятора.

Уборщик медленно подходил с внутренней стороны и сквозь зарешеченную ограду глядел на племянницу непроницаемым взором. Лишь когда он вышел наружу, приблизился