из-за старости у Сунь Эрхо развился склероз сосудов, из-за повышенного содержания в крови липидов он страдал повышенным давлением.

– А как же его вылечить? – спросил Минлян у врача, – может, сделать операцию?

– Сколько ему? – поинтересовался врач.

– Пятнадцать.

– У собак пятнадцать лет приравнивается к нашим девяноста годам, совсем уже старенький. В таком возрасте он операцию не переживет, пусть уж лучше доживает свой век спокойно, – посоветовал врач.

Пришлось Минляну согласиться. Мало-помалу Сунь Эрхо, справив во дворе свои нужды, стал забывать возвращаться домой, поэтому Минляну приходилось идти за ним самому. Минлян понимал, что у собаки появились проблемы с головой, ей стала отказывать память. Как-то вечером Сунь Эрхо не вернулся домой, Минлян вышел искать его, но не нашел; на следующий день, когда Сунь Эрхо по-прежнему не вернулся, Минлян и Ма Сяомэн заволновались и принялись прочесывать всю округу, даже работников «Маршала Тяньпэн» призвали на помощь, но это не помогло. Тогда Минлян напечатал объявление о пропаже собаки, где указал приметы, окрас Сунь Эрхо, время, когда тот пропал, пообещал хорошее вознаграждение, приложил фото и свой номер телефона; это объявление он размножил до нескольких сотен и обклеил им все улицы и переулки, примыкающие к Большой пагоде диких гусей. Прошел день, но никаких вестей по-прежнему не было.

– Ну, Сунь Эрхо, только попробуй где-нибудь сдохнуть, – в сердцах сказал Минлян.

Утром третьего дня Минляну позвонили и сказали, что видели подходящую описанию собаку в южном парке под мостом. Минлян тотчас устремился в тот парк и, правда, нашел в указанном месте Сунь Эрхо, который спокойно лежал себе в полудреме.

– Ну и напугал же ты меня, Сунь Эрхо, – произнес Минлян.

Сунь Эрхо был настолько вял, что даже не поднялся с места; Минлян тут же взял его на руки и вернул домой. Прошло еще полмесяца, Сунь Эрхо стал отказываться от еды. Минлян специально отбирал для него куриную печенку, но пес ее лишь нюхал, после чего снова опускал голову и оставался лежать недвижим. Минлян снова отнес его в ветклинику и спросил у врача:

– Уже три дня ничего не ест, это значит, что он скоро умрет?

Ветеринар приложил к собаке стетоскоп, послушал и вынес вердикт:

– Наверняка. Все органы уже атрофировались, ничего кроме страданий он не испытывает.

– Почему же он тогда не помирает?

– Все зависит от собаки. Некоторые хотят умирать дома, а некоторые – не хотят. Я этого сначала не понимал, но когда через мои руки прошло столько собак, я раскусил в чем тут дело.

Тут Минлян понял, почему в прошлый раз Сунь Эрхо ушел в южный парк и улегся там под мостом.

– А где предпочитают умирать собаки, которые не хотят умирать дома? – спросил Минлян.

– Там, где их никто не видит. Некоторым псам перед смертью требуется сохранить достоинство.

Минлян понимающе кивнул.

Выйдя с Сунь Эрхо из ветклиники, Минлян, вместо того, чтобы сразу воротиться домой, поехал за город. Пока Минлян вел машину, он завел разговор с Сунь Эрхо.

– Ну что, дружок, раз жизнь тебе уже не в радость, поедем-ка мы помирать.

Сунь Эрхо кивнул.

– Раз тебе хочется умереть где-нибудь подальше, так уж и быть, поедем подальше.

Сунь Эрхо кивнул.

– Раз тебе хочется в момент смерти побыть одному, мы и это организуем.

Сунь Эрхо перебрался с соседнего места на руки к Минляну, тот обнял его, так они дальше и ехали. Оказавшись в какой-то деревушке за пределами Сианя, Минлян продолжил ехать в направлении гор; в горах не было ни одной машины, ни одной живой души. У самого склона располагалось огромное кукурузное поле. Минлян остановил машину, вынес из нее Сунь Эрхо и направился к полю. Зайдя поглубже в его заросли, он огляделся по сторонам и, убедившись, что вокруг никого нет, положил Сунь Эрхо на землю и сказал:

– Ну что, Сунь Эрхо, это место тебе подойдет?

Сунь Эрхо кивнул и, ковыляя, пошел вперед. Мало-помалу он уходил все дальше, назад он даже не повернулся.

Вернувшись домой, Минлян всю ночь провел без сна. На следующий день с утра пораньше, он сел в машину и поехал за город, на то самое кукурузное поле: хотел проверить как там Сунь Эрхо. Все-таки он не мог знать наверняка помер Сунь Эрхо или нет; если помер, то он бы нашел его, вырыл бы могилку и был бы уже спокоен. Но кто бы мог подумать, что все его поиски так ничем и не увенчаются: он так и не нашел ни Сунь Эрхо, ни его трупа.

– Ни и куда ты, Сунь Эрхо, подевался? – вдруг заплакал Минлян, – как же мне тебя, Сунь Эрхо, не хватает.

В один миг пролетело пять лет. Как-то раз Минлян пошел в баню и там от банщика Лао Гуна неожиданно узнал, что директор даобэйского рынка Сунь Эрхо свихнулся. До того, как устроиться банщиком Лао Гун несколько лет торговал на этом рынке. Не скажи он сейчас про этого Сунь Эрхо, так Минлян, который не видел его двадцать лет, уже бы про него и забыл; но едва Лао Гун назвал его имя, как Минлян тут же его вспомнил. Заодно он вспомнил и свою собачку Сунь Эрхо, которой не стало пять лет назад. Тогда он оставил ее в кукурузном поле за городом и так и не узнал, куда же она пропала. Так же незаметно как исчезла собака, подкралась и старость. Двадцать лет тому назад Минлян назвал свою собаку Сунь Эрхо именно потому, что так звали директора даобэйского рынка; он назвал ее Сунь Эрхо для того, чтобы ее избивать; ну а сейчас, с тоской вспомнив про свою любимицу, Минлян решил сходить и проведать человека, которого тоже звали Сунь Эрхо. Узнав у Лао Гуна адрес Сунь Эрхо, Минлян на следующее утро прикупил две бутылки водки и четыре блока сигарет, тот самый набор гостинцев, с которым в свое время он заявился на первую встречу с Сунь Эрхо, и направился к Сунь Эрхо домой. Дверь ему открыл парень с обесцвеченными волосами.

– Кого надо?

– Директор Сунь здесь проживает?

– Вы кто?

Минлян вынул визитку и протянул ее парню, тот посмотрел и произнес:

– О, так вы хозяин ресторана «Маршал Тяньпэн», я с друзьями у вас бывал, пробовал свиные лытки, вкус что надо. А откуда вы знаете моего отца?

Как оказалось этот парень был сыном Сунь Эрхо.

– Еще по молодости я торговал на даобэйском рынке, меня туда пристроил твой отец. Слышал, что он заболел, пришел его навестить, – ответил Минлян и тут же добавил, он же – яньцзинец, я – тоже.

Сын Сунь Эрхо принял пакет с гостинцами,