же духе», но схлестнулся с парнем в майке и трико, который довольно ловко размахивал цепью. (А бензопилу никто не принес? Вот не хватает ещё бензопилы здесь, знаешь…)

Заткнись нахрен, внутренний голос! Ты не видишь, что, бл… происходит⁈

Ловко пройдя под веером из колец, я подрезал недобайкеру ногу, чуть ниже ягодицы, а когда тот оступился, добил рукоятью в лицо. Глядя, как он захлебывается мокротой из носа, я бесцеремонно приставил лезвие к его горлу и потянул катану на себя.

Муза разрывала зал. Ощущение было, что для неё играл целый оркестр из маленьких херувимов, чертей или хрен знает кого. Иногда она прерывала пение на хриплый и зловещий смех, счастью её не было предела. Кажется, она сошла с ума. Лишь бы мне не последовать за ней.

— Ты где пропадал⁈ — зарычал я на Кои, который в это время втаптывал какого-то недомерка в землю. — И где твой меч, мать твою⁈

На здоровяка накинулся головорез с топориком, Кои перехватил его руку, одним движением сломал кисть, как будто она из соломы, вырвал из ослабевших пальцев оружие и добил врага обухом.

— Не нашел я меч, — пробурчал он в ответ. — Не страшно, и так справлюсь.

Он перехватил топорик покрепче и бесстрашно рванул в толпу, быстро орудуя им, как нунчаками. Ну и на хрена, спрашивается, мы запасались?

Отщепенцев становилось все больше, мастистая толпа, кто в майке, кто в тулупе, худые и толстые, разного возраста. Все как один озлоблены и потрепаны. Вооружены всем подряд, начиная от обрезков арматуры, до кукри и пожарного топора. Отребье из низов, которым бросили кость. Только эта кость им в горле встанет.

Держу рукоять поближе к корпусу, уклон, выпад, взмах, еще один, — парень с бородкой валится на колени, зажимая живот. Вращение, блок, моя катана скрещивается с коротким мечом бойца в кожаной куртке. Звон стали, держу угол, показ, проваливание и ответный удар по руке, противник теряет оружие, я привычно добиваю парой махов.

«Сзади» — предупреждает Муза. Ещё вращение, боковой удар «кеса», дугообразное движение, что тянет за собой кровавый ореол. Я даже не успел заметить, кого поразил, все происходило стихийно, рефлекторно.

В драке не заметил, как начался дождь. Земля в широкой канаве мягкая, я почувствовал это сразу, как вывалился из машины. Возможно, здесь когда-то проходила ливневка или организовывали сбросной канал. Ноги и так утопали в грязи, а дождь и всеобщая возня превращали место боя в болото.

Вероятно со стороны выглядело не очень. Трое парней в белых рубашках, залитые кровью и по колено в грязи отбивались от скопища вооруженного сброда и все это под ураганным ливнем.

Бой становился работой, ни о какой технике не было и речи. Плечи ныли от веса оружия, кисти отказывались повиноваться, серая жижа хлюпала под ногами. Спину обожгло невидимой плетью, — кто-то достал меня, полоснул по лопатке. Кои прикрыл меня, свалил врага и принялся добивать короткими ударами топора. Он все бьет и бьет, а парень в грязи орет и корчился, и кажется, эта сцена будет длиться до бесконечности. Дайчи пятится под напором двух оборванцев с ножами, один из бедняг поскальзывается в луже и теряет равновесие, а Никияма сразу же добивает его коленом в челюсть, и переключается на вторую цель.

Кто-то цепляет меня за ворот пиджака и тянет на себя, падаю навзничь прямо в грязь, наваливаюсь на противника, всем телом нажимая на катану. Он пытается защититься, выставив руки, я не вижу его лица, лишь обезумевшие от страха глаза. Лезвие режет его предплечья, проходит глубоко в лучевую мышцу, он больше не может терпеть, и с воем сдается. Катана падает ему на горло, словно гильотина.

Тяжелая бита с размаху ударяется мне под ребро, перехватывает дыхание, я перекатываюсь в сторону, измазавшись в сером месиве.Фокус только мешает, угроз вокруг столько, что голова идет кругом. Кстати о ней… Следующий удар прямо затылку, зубы щелкнули, а из глаз посыпались звезды, повезло, что не с размаху, иначе проломили бы череп. Бью наобум с разворота, вкладывая всю силу в замах, брызги грязи и крови переплетаются в отвратительный фарш, враг с битой падает, зажимая разрубленную ногу. Нужно встать, иначе так и останусь в этом дерьме. Катана стала обузой, она слишком длинная, в этой толкотне она не поможет. Придется оставить её, либо я, либо она.

Ползу в окружении ног, хватаюсь рукой за ржавое колесо брошенной колымаги, поднимаюсь, опираясь на дверь и тут же Фокус уводит меня вправо, не давая опомниться. Бита прилетает в то место, где я только что стоял, взрывая стекло машины фонтаном мелких осколков. Перекатом я отхожу к капоту, наблюдая, как второе стекло взрывается от удара подобно первому. Бросаюсь вперед, прямо на противника, беру кисть с оружием под руку, впечатываю локоть в зубы, ломаю кистевой сустав, отбираю биту. С размаха отправляю урода в клоаку и с разворота начинаю месить спину другого бродяги, что в этот момент забивал Дайчи монтировкой. Бью его с размаха по спине, еще раз, еще и ещё по ребрам, по голове, плечам и рукам… Глухой стук отбиваемого мяса звучит у меня в ушах хоровым пением.

Бок разорвало дикой болью, я слишком увлекся и был наказан. Теперь у меня под ребром рваная рана от ножа, а мелкий говноед, что мне её оставил, пятился от меня в испуге. Я набросился на него, уродуя битой его мордашку. Похоже было, будто я рублю дерево, — замах, удар, замах, удар, пока его лицо не превратится в пюре.

Ещё один, в окровавленной рубашке. Тоже хочет получить. Бита врезается ему в живот, заставляя согнуться, следующий выпад лишает его зубов.

Не успеваю закрыться, в тыльную сторону ладони впивается узкое лезвие вакидзаси, прошивает насквозь. Правая рука! Проклятье!

Я вырываю ладонь, бью мечника левой в нос, добавляю локтем и финально ногой с разворота в голову. Кто-то с разбега врезается в меня сзади, я лечу вперед, роняя биту, буксую в грязи, скольжу как по льду, закапываюсь все глубже. Удается сесть, но сзади наваливается туша, горло обивает велосипедная цепь и сдавливает гортань.

Суки! Уроды конченые! Я выхватываю танто левой рукой, колю сволочь в ногу обратным хватом, лишь бы попасть, неважно куда. После третьего или четвертого тычка цепь ослабевает, я откидываюсь назад, переворачиваюсь к засранцу лицом и вспарываю ему живот, выпуская внутренности.

Покрытый грязью с ног до головы, весь в крови и без сил, я продолжаю остервенело биться за