Черно-зеленый.

Лёвушкин рюкзак!

Ну да, она же и стояла на крыльце с рюкзаком, а я и забыла!

Почему-то Лизу это взбесило, хотя она сразу поняла: Костя, когда обнаружил Лёвушки, но бегство, нашел рюкзак, а перед тем, как превращаться, отдал этой Маргарите.

Ну Костик! Ну удружил! Кому попало доверять! Откуда мы знаем, кто она такая?

Лиза решительно направилась к непонятной изморинской пленнице.

— Отдай рюкзак, — отрывисто потребовала она. — Это… это мой.

— Да? — неприязненно переспросила Маргарита. Голос у неё оказался низкий, глуховатый, как у простуженного мальчика, — Твой? Ну, на. Знаешь, там мобильник был, но дозвониться никому не…

— А чего это ты чужое хватаешь? — Смотреть на Маргариту пришлось снизу вверх, от чего Лиза вовсе рассвирепела.

Маргарита заметила это и села — стало ещё обиднее.

— Звонила не я, а Костя, — внятно и терпеливо объяснила она. — Он, кстати, сказал, что это рюкзак вашего с ним общего друга.

— Не твое дело! — Лиза прижала Лёвушкин рюкзак к его же пестрому свитеру. От злости щеки у неё запылали.

— Как скажешь, — Маргарита вернулась обратно к лишним. — Федор! Гони шарф! — скомандовала она. — Ты что обещал?

Лиза с удивлением увидела, как белобрысый органист, замотанный в два шарфа, безропотно делится с первоклашкой Машей, высунувшейся из Паулининого пальто, как из палатки, и тут же шмыгнувшей обратно.

Она завертела головой. В зале опять стояла ледяная стужа — вон, все пар выдыхают, будто на улице стоят. А ведь пока играли, тепло было. Даже жарко. Странно… Она подышала на руки, потом порылась в Лёвушкином рюкзаке — нет ли там чего теплого.

Ничего теплого не нашлось, но пальцы нащупали знаменитый швейцарский нож, в котором только складного самолета не было, а все остальное было. Лёвушка этим ножом гордился не меньше, чем серебряным гномским топором. Лиза вспомнила, что у неё самой в карманах куртки есть перчатки. Огляделась, не наблюдает ли кто, потом открыла нож и обрезала у перчаток кончики пальцев. Филин ей как-то подсунул книжку про музыкантов в блокаду, там рассказывалось, что они так Седьмую симфонию Шостаковича играли и много чего ещё.

«Надо остальным сказать», — решила Лиза. Может, не будут отбрыкиваться. Хотя у кого-то вообще варежки…

Оказывается, за ней всё-таки следили.

— На, — это Маргарита протягивала ей две нары перчаток — одну шерстяную, одну замшелую. — Я у Яны забрала и вот мои. Обрежь и отдай тем, кто в оркестре и без перчаток. А я пойду и всем скажу, чтобы проверили, у кого перчатки есть.

Помощь была кстати, но Лиза все равно посмотрела на Маргариту с недоверием. Раскомандовалась! Чего она старается? Паулина её подучила? Но зачем?

— Спасибо, — буркнула она, но перчатки не взяла.

— Ладно, я сама. — Маргарита вынула из руки у оторопевшей Лизы ножик, откромсала пальцы на перчатках и двинулась к скрипачке Люсе, которая ушла с разноцветной головой в куртку и дышала оттуда на пальцы, стуча зубами.

Кому верить, а кому нет? Лиза смотрела, как Маргарита проводит ревизию, — теперь варежки перешли к лишним, а обрезанные перчатки распределились по оркестру, и даже самые маленькие, Машины, с разноцветными пальцами, пригодились, потому что у флейтистки Жени руки были совсем миниатюрные. Маша, правда, заныла было, но Маргарита погладила её по голове и уговорила. Она переходила от группки к группке, распоряжалась голосом, не допускающим возражений, музыканты поглядывали на неё настороженно, но слушались — а Лиза злились: «Можно подумать, она тут главная! Это неспроста. Она за них, наверно. Ой-ой, так у меня крыша съедет совсем! Если про всех самое плохое думать, как же вообще жить? И на музыке как я сосредоточусь? Пилить смычком и подозревать? Все время? Кошмар и ужас…»

— Эт-то ещё что такое? — Маргариту ухватила за плечо бдительная Саблезубая.

«Тюремщик бы из неё получился что надо», — мрачно сказала себе Лиза.

— Перчатки, чтобы играть, — четко объяснила Маргарита. — А то у них пальцы мерзнут.

— Нет, вот это! — Саблезубая вырвала у неё нож. — Что это за безобразие? Может, ещё и пистолет у кого найдется? Бомба? Ну-ка, сумок больше ни у кого нет? Дети! Быстренько предъявляем сумки. И карманы! Ах, ни у кого ничего нет?

Паулина попыталась было что-то возразить, но Саблезубая ошпарила её презрительным взглядом:

— Лучше бы помогли карманы проверить!

Маргарита глянула на Лизу и с извиняющимся видом пожала плечами. Лиза рассвирепела и чуть не показала ей кулак: ну вот, и Лёвушкин нож упустила, ворона несчастная! Маргарита отвернулась и двинулась на Саблезубую.

— Можно вопрос? — отчеканила она.

— Ещё и вопрос? — удивилась Саблезубая такой дерзости.

— У вас пальто теплое? — невозмутимо поинтересовалась Маргарита. — Может, отдадите тем, кто в зале сидит? — Она мотнула стриженой головой на лишних. — Алина Никитична уже поделилась, но на всех не хватает.

— Алина Никитична мне не указ, — Саблезубую перекосило.

— Понятно, — коротко кивнула Маргарита. — Но ведь они не играют и мерзнут сильнее остальных. И там малыши. А номера наверняка свободны все, гостиницу же только что отреставрировали и ещё не заселили. А в главном помещении обязательно отопление есть. Может быть, младшие спать лягут нормально?

Лиза искоса наблюдала за происходящим и, хотя Маргарита ей по-прежнему не нравилась, отчаянно завидовала. Ей так никогда не научиться! Никогда и нипочем! А сейчас бы ой как пригодилось!

— Вам велено не расходиться. Оставайтесь на местах, — отрезала Саблезубая.

— Тогда, может, вас не затруднит одеяла принести? — настаивала Маргарита. — Здесь холодно, они же простудятся, а куртки не у всех есть — вы же сами видите.

— Не было инструкций, — огрызнулась Саблезубая.

— А вы сходите и узнайте, — очень вежливо предложила Маргарита, но в голосе у неё Лиза услышала хорошо знакомую холодную ярость. Многообещающую и страшную. Ну совсем как Инго или Бабушка, подумала она и тут же устыдилась — нашла с кем сравнивать!

— Что?! — подозрительно тихо спросила Саблезубая.

— Да, и ещё — здесь есть лекарства?.. А лучше — нормальный врач? Половина народу простужена, — заявила Маргарита. — Вон как чихают.

— Послушай, девочка, — прошипела педагог. — Что ты выступаешь? Все работают! В равных условиях! Даже сам маэстро, ты понимаешь? Никто не жалуется! А ты, по-моему, тут единственная, кто не музыкант. Тебе что, больше всех нужно? Живо сядь на место.

— Они не жалуются, потому что вас боятся, — Марго глянула на Лизу, и та уже машинально раскрыла рот, но…

Пик! Пик! Пииик!

— Ладно, — Саблезубая пристально уставилась на Маргариту, как будто фотографировала. — У нас с тобой ещё будет отдельный разговор. — Ульяна Сергеевна прошествовала в первый ряд. — Дети! Звонок на второй урок! Пора за работу!