Адриенна припарковала машину на другой стороне площади. Она спешила покончить со своим делом, хотелось, чтобы все уже было позади. Сегодня вечером, сидя за ужином на яхте кузины, наблюдая за Дюжей и ее семейством, обмениваясь с ней воспоминаниями о жизни в Якире, Адриенна решила, что, как только она переведет деньги куда собиралась, как только уляжется шум по поводу последнего ограбления, она отправится на Восток, в дом своего детства. К «Солнцу и Луне».

На площади веселье закончилось. Ветерок приносил свежесть моря, шептались пальмы, на небе сияла белая луна и мерцали красноватые звезды. Еще поворот, и Адриенна оказалась среди прилавков, где в дневное время продавцы просто набрасывались на туристов и яростно торговались с ними. Здесь можно было заключить выгодную сделку, если человек обладал наметанным глазом и быстро соображал. Днем, когда шла торговля, на прилавках лежал товар: кожаные пояса, сумки, сандалии. За несколько тысяч песо или пару хрустящих американских долларов можно было купить шкатулки с резными ручками в форме птиц, а на прилавках увидеть выложенные рядами черные кораллы, которыми столь славился остров, серебряные украшения, раковины и хлопчатобумажные платья, отделанные вышивкой.

Сейчас все прилавки были пусты, товары заперты за тяжелыми раздвижными дверьми. На Рождество торговые ряды закрывались. По крайней мере для туристов. Адриенна остановилась и огляделась. – Вы пришли вовремя, сеньорита.

Из темноты появился низенький худощавый человек с глубокими отметинами на лице то ли от юношеских угрей, то ли от перенесенной ветряной оспы. Сверкнула инкрустированная бирюзой зажигалка, когда он щелкнул ею и закурил сигарету, и Адриенна увидела на тыльной стороне руки старый шрам.

– Я всегда прихожу вовремя, если речь идет о деле. У вас при себе вся сумма, о которой мы договорились?

– А вы принесли товар?

Она понимала, с кем имеет дело.

– Сначала я хочу посмотреть на деньги.

– Как угодно.

Он достал ключ и открыл дверь одной из лавок. Она раздвинулась с лязгом и грохотом. Внутри оказались горы дешевых серебряных украшений – они были развешаны на стенах и лежали под пыльным стеклом. В лавке стоял застарелый табачный дух. Человек извлек откуда-то сумку.

– Сто пятьдесят тысяч американских долларов. Мой клиент хотел заплатить только сто тысяч, но я убедил его уступить.

– Тем лучше для вас обоих. – Адриенна натянула на руки резиновые хирургические перчатки, потом вытащила из сумки мешочек. – Вы, вероятно, захотите осмотреть камни, хотя могу вас уверить, что они настоящие.

– Естественно. Вы, конечно, захотите пересчитать деньги, хотя могу вас заверить, что они все здесь.

– Конечно.

Они недоверчиво вглядывались друг в друга, потом обменялись сумками. Адриенна быстро перелистала пачку купюр, потом вытащила небольшое приспособление и с его помощью просмотрела пятьдесят бумажек.

– Деньги тоже настоящие. С вами приятно вести дела.

– Мне тоже.

Мужчина спрятал в карман лупу и мешочек с драгоценностями. В тени блеснул извлеченный им нож.

– Давайте деньги назад, сеньорита!

Адриенна посмотрела на нож, потом подняла глаза на мужчину. Всегда лучше смотреть партнеру прямо в глаза.

– Значит, ваш клиент так ведет дела?

– Так веду дела я. Он получит ожерелье, я – деньги, а вы, моя прелестная леди, сохраните себе жизнь.

– А если я не захочу отдать вам деньги?

– Тогда вы потеряете жизнь, а деньги все-таки останутся У меня. – Он сделал шаг вперед, угрожая ей ножом. – Очень печально умирать в канун Рождества.

Возможно, сработал простой рефлекс, а возможно, его слова воскресили ужас, испытанный ею, когда умерла ее мать. Но когда человек протянул руку к сумке с деньгами, Адриенна ударила его ногой в пах. Нож упал и, звеня, покатился по земле, а за ним рухнул и его владелец.

– Мерзавец, – пробормотала девушка, схватив нож, и направилась к двери.

– Это точно, – заметил Филипп, появляясь из темноты. Одной рукой он схватил Адриенну, в другой был зажат тупорылый пистолет 38-го калибра. Но оружие ему не понадобилось, потому что посредник, скорчившись, лежал на земле и громко стонал.

– Напомни мне, дорогая, что в твоем обществе следует носить пуле – и ударонепробиваемые шорты. А теперь забирай камни и поедем обратно.

– Что, черт возьми, вы тут делаете?

– Я собирался спасти твою жизнь, но ты и сама справилась. А что касается камней, Адриенна, то я предпочел бы провести Рождество не в мексиканской тюрьме, а где-нибудь в другом месте.

Адриенна схватила мешочек с драгоценностями и выругалась:

– А я бы предпочла, чтобы вы провалились к чертовой матери!

Филипп поставил пистолет на предохранитель, прежде чем положить его в карман.

– Дела приняли такой оборот, что я не сомневаюсь: мы в конце концов встретимся в тюрьме. Лично я хотел бы оттянуть этот момент. – Филипп оценивающим взглядом осмотрел Адриенну. – Вы что, рехнулись? Ведете дела с таким типом одна, без спутника!

– Я прекрасно знаю, что делаю, и знаю, как вести такие дела. Вы можете попытаться меня арестовать, но я вас переиграю, и вы окажетесь в дурацком положении.

– Не сомневаюсь, что вы способны это сделать. Поедем в моей машине.

– Куда?

– Сначала обратно в отель, чтобы вы могли снять этот дурацкий парик. В нем вы похожи на потаскушку.

– Спасибо за комплимент.

– Потом мы положим эти хорошенькие камешки туда, где они были раньше.

Когда Филипп подтолкнул Адриенну к машине, часы на площади пробили полночь.

Поездка назад, в отель «Эль Гранде», не успокоила ее. Адриенна чувствовала себя еще более разъяренной, когда вошла в свой номер и с силой захлопнула за собой дверь. То, что она позволила себе поддаться раздражению и показала свой гнев, было редкостью для женщины, привыкшей подавлять и скрывать любые свои чувства. Но были случаи и встречались люди, для которых можно было сделать исключение.

– Черт бы вас побрал, Филипп, из-за вас у меня сплошные неприятности! Вы всюду суете свой нос, мешаете мне, преследуете меня!

Она рывком стянула парик и бросила его на ковер.

– И такова ваша благодарность?

– Если вы попытались разыграть роль героя, то могу вам сказать, что испытываю к героям отвращение.

– Я это запомню.

Филипп мягко закрыл за собой дверь. Он всегда считал, что нет ничего более притягательного, чем женщина в гневе.

Вынув из ушей дешевые золотые кольца, Адриенна швырнула их о стену.

– Ненавижу мужчин!