сразу врываюсь в мою женщину до упора. Лиза вскрикивает, выгибаясь дугой. Бля, какой же это неземной кайф! Ловлю крышесносные эмоции как одержимый, от каждого толчка по телу Дюймовочки проходят вибрации, я чувствую это. Выпиваю ее нирвану и возбуждаюсь до безумия. Двигаюсь в ней резко, быстро, в полную силу. Она принимает, словно рождена под меня. Она моя… Вся. Каждой клеточкой. А я ее. Навечно. На все времена и на все эпохи.

— Лиза, люблю… Слышишь? — целую, тихо рычу. — Малышка, ты мое все. Вся моя… Моя… Обещай, что только моя!

— Твоя! — кричит, а меня кроет от всего сразу.

Она напрягается в оргазме, зажимая стенками лона член, и я кончаю следом. В нее. Глубоко. Вот так должно быть всегда. Каждый гребаный день. Каждое совместное утро, день, вечер, ночь.

Подарив мне несколько сладких поцелуев, Лиза сбегает. Понимаю ее. У меня бы не хватило сил отпустить. Возвращаюсь в зал спустя время, а глаза сами ищут Дюймовочку.

Она стоит у фуршетного стола, глядя в одну точку, и жует. Всегда голодная после секса.

Рядом с ней возникает Влад. Что-то втирает, а потом дергает за предплечье. Лизка морщится от боли. Меня накрывает яростью от такого обращения. Шагаю не разбирая дороги, заставляя обслуживающий персонал шарахаться в стороны. Без предисловий пиздячу Лобанову в бубен. Разбиваю нос, опрокинув шакла на стол. Фужеры бьются, еда разлетается. Тяну выдру за спину, и как только она отходит, набрасываюсь на дядьку с новой силой. Херачу по роже, с наслаждением наблюдая кровавые разводы на его ебальнике.

— Не смей делать ей больно, мудак! Ты, блять, не мужик. Ты мразь. Прикрылся ребенком, чтобы заполучить себе преференций. Запомни, как только ты оступишься, чмо, я буду рядом и заберу Лизу. Переверну все твое грязное белье, но найду способ испортить жизнь!

Ромка фиксирует мне сзади руки. Оттаскивает от Влада, а меня рвет на ремни от переполняющей ярости. В груди клокочет, а под ребрами настоящая канонада.

— Что происходит? — странно, что отец обращается не ко мне, чтобы выдать наставлений, а к Лобанову.

— Глупое недоразумение, — дядька неуклюже поднимается, вытирая кулаком кровь с губы и носа.

— Глупое недоразумение — твое появление на свет! — сплевываю, давясь злостью.

— Отойдем, — родитель куда-то тянет за собой Лобанова, а я стряхиваю с себя руки друга, поправляя одежду.

— Дема, — Лиза подходит, смотрит на меня и лыбится.

Любимая моя… У меня от эйфории башка едет. Ей так идет улыбка, как никому другому.

— Я в порядке, маленькая, — притягиваю ее к себе, наплевав на остальных зевак. Целую в макушку. — Потерпи, Лиз. Я обязательно что-нибудь придумаю.

— Я самая счастливая на свете, потому что встретила тебя, — шепчет, а я прикрываю глаза, боясь сойти с орбиты окончательно.

— Даже не думай со мной прощаться, выдра, — остервенело сжимаю руки, впечатывая Лизу в себя. — Не отпущу. Главное, верь мне и не сомневайся. Мой возраст — не помеха, а преимущество. Я не заморачиваюсь на препятствиях.

— Атакующий защитник, — тихо смеется Лизка.

— Во всем, — соглашаюсь, вдыхая ее запах.

Отец находит нас с Полянской через минут двадцать. Я увел Лизу на балкон, подальше от посторонних глаз. И так привлекли к себе внимание, да и официантам, убирающим погром, мешать не с руки.

— Ростислав Викторович, — представляется отец выдре. — Рад знакомству, Елизавета Андреевна. А то ж я голову сломал, что за страсти бушуют у сына.

— Взаимно, приятно познакомиться, — протягивает маленькую ладошку, а у меня рефлекторно забрало опускается. Какого хера? Можно и без рукопожатий!

— Ты что-то хотел? — задвигаю Лизку подальше, задавая резонный вопрос бате.

— Да. Я поговорил с Владом. Он понял, что был не прав и готов принести извинения.

— Пусть себе в очко засунет извинения, — выплевываю дерзко.

— Речь не о тебе, Демьян, а о Елизавете, — отец смотрит мне за спину. — Лобанов погорячился с удочерением и передумал. Так что, не вижу необходимости делать опрометчивые шаги, если только вы, Лиза, не воспылали к Владу чувствами.

— Ты не гонишь? — смотрю в мужественное лицо.

— Дурацкое выражение. И нет. Я совершенно серьезен, — хмыкает, убирая руки в карманы брюк. — Скажем так, у меня нашлись очень весомые козыри, которые твой дядюшка не смог крыть. Статус и деньги очень стимулируют думать головой, а не… кхм… амбициями. Ну, пойду. Жена, наверное, потеряла. Хорошего вечера, Лиза.

— Спасибо, Ростислав Викторович, — расцветает Полянская, сжимая сильнее мою ладонь.

Давлю лыбу, глядя на отца. Красивый жест сделал он, а гордость распирает меня. Мажор, блять.

Как только родитель скрывается из вида, сгребаю Лизу и целую до нехватки воздуха. Впиваюсь в ее губы. Пью и не могу напиться. В башке только одна мысль: “Забрать домой”. Больше никаких расставаний, глупых недомолвок и… воздержания. Бля, озабот. Да. А что делать?

— Лиза, — очередной раз любуюсь потрясным лицом. Родная, любимая, прекрасная… — Стань моей навсегда?

— Уже давно твоя, Дем, — шепчет, прикрыв глаза.

Хватаю, забрасываю свой лучший слэм-данк на плечо и уношу с этого места. Выдра пищит смеясь.

— Нам пора домой. В кровать, — безапелляционно предупреждаю, что сопротивление бесполезно. — Но начнем мы в машине…

— И обязательно с четырнадцати принципов менеджмента Анри Файоля, — Лизка шлепает меня по заднице.

Дюймовочка сама предлагает игру? Ну, без пяти минут Голицына, держись!

— Как скажешь, училка. Готовься ставить подпись в нужном месте.

БОНУС

ДЕМЬЯН

Два года спустя…

Лиза крутится на кухне в своем коротком шелковом халате, выбивая у меня все нормальные мысли. Через четыре часа самолет в Штаты. У меня в основе важная игра.

— Прекрати смотреть на меня, — выдает не оборачиваясь. Забавляется, по голосу слышу.

Как она чувствует взгляд?

Сажусь за стол на кухне, глянув на часы.

— Папа! — залетает Анютка с листком в руках. — А я нарисовала дядю Рому с мячиком.

Рассматриваю картинку. Ну че… похож. Несуразный, с кривой мордой, нереально большими зенками и торчащими конечностями. Вылитый Стенин. Мяч раза в два шире друга, но мило улыбается, радуясь соседству с крутым парнем. Все действо происходит на природе, судя по солнцу сверху.

Анютка влюблена в друга. Стоит тому прийти в гости и… нас с Лизой не существует. Малышка забирается к Ромке на колени и смотрит, не отводя глаз. На все тренировки со мной катается. Подбадривает исключительно Стенина и возмущается, если у него отбирают снаряд. Вся комната увешана корявыми портретами, а под подушкой у нас фото… Понятно кого.

Даже страшно. Я свою малышку не готов отдавать старперу. Еще чего?! Убью! А Анютку в башне закрою, пока принц не примчится.

Пиздец, с кем поведешься…

Я