Май 1924

Генерал Згурский нажал на заводную головку часов, и серебряная крышка с тремя грациями легко откинулась, открывая циферблат.

«Еще минута», — отметил Владимир Игнатьевич и перевел взгляд на двери окутанного мрачными легендами здания Сюрте Женераль. Поговаривали, что тень Видока — короля преступников, ставшего королем сыска, и поныне живет здесь, в особняке на набережной Орфевр. Рассказывали также, что его тень бродит по каменному берегу Сены, постукивая дубовой тростью по тротуару. И если слышишь этот доносящийся ниоткуда звук, то лучше прибавить шагу, а то и вовсе бежать — где — то рядом Видок чует душегуба — разбойника.

Массивная дверь отворилась, и на улицу вышел поджарый мужчина чуть выше среднего роста, в модном клетчатом пиджаке и рубашке без галстука. Взгляд Згурского моментально оценил наведенные стрелки на брюках, выдраенные штиблеты и — что главное — офицерскую прямую осанку.

Мужчина начал оглядываться, рассматривая припаркованные у подъезда автомобили. Его лицо показалось Згурскому знакомым. Он напряг память, воскрешая события недавних лет. Где — то он его определенно видел.

Владимир Игнатьевич нажал на клаксон, и господин в сером клетчатом пиджаке тут же приветственно махнул рукой и зашагал к автомобилю.

— Добрый день. — Дверь автомобиля открылась.

— Приветствую вас, генерал. Сожалею, что для нашей встречи понадобился такой повод. — Мсье замялся, что — то недоговаривая. — Я — комиссар Анри — Жермен Рошаль. Мы когда — то уже встречались прежде. Вы, конечно, не помните…

— При Мон — Спен. Вы командовали ротой Марокканских стрелков, — заводя мотор, равнодушно отозвался генерал. — Затем в восемнадцатом году вы уже исполняли обязанности командира третьего батальона этих же самых стрелков. В звании капитана.

— Браво! — Рошаль склонил голову. — У вас блестящая память! Я удивлен, что вы меня отмстили среди прочих солдат и офицеров, но чтобы запомнить…

— У меня действительно неплохая память. Кроме того, после расписанной в прессе охоты на аэроплан барона фон Шауссе, вас несложно узнать.

— Польщен. Честно вам должен сказать — польщен.

— Куда мы с вами направимся? — не давая ему закончить фразу, спросил Згурский.

— Если не возражаете, в квартале Марэ есть очень милое кафе под названием «Литера». Там нам предоставят уютный кабинет, где мы сможем перекусить, а заодно обсудить имеющиеся вопросы.

— Я так понимаю, что должен говорить под запись?

— Да. Именно так.

— Ладно, — вздохнул Владимир Игнатьевич. — Ну, не будем терять времени попусту. Можем начать разговор здесь. Будьте уверены, я не откажусь от своих слов.

— Как пожелаете, — кивнул мсье Рошаль. — Надеюсь, это не будет мешать вам вести авто.

— Ни в малейшей степени.

— Скажите, вы знакомы с господином Рафаиловым.

— Знаком.

— Каков характер ваших отношений.

— Я вел с ним переговоры от имени Торгово — промышленного комитета. Это эмигрантская организация.

— Да — да, я знаю. Если не секрет, в чем суть упомянутых переговоров?

— Рафаилов украл деньги из казны адмирала Колчака. Торгово — промышленный комитет, понимая бессмысленность попыток вернуть украденные миллионы, желал привлечь Рафаилова к работе на благо России, к активному участию в финансировании благотворительных и медицинских программ белогвардейского движения.

— И что Рафаилов?

— Он не захотел передавать деньги ни РОВС, ни какой бы то ни было другой политической или военной организации.

— Вы поссорились?

— Мы никогда не были друзьями. Я считаю Рафаилова казнокрадом и мерзавцем. Будь моя воля, поставил бы к стенке.

— Но генерал, вы понимаете, что эти слова… — Рошаль потер переносицу, зная, что не должен говорить этого, — свидетельствуют против вас?

— Ерунда. Этот человек — казнокрад. Он похитил военные ассигнования, причем сделал это в критический для Отечества и для армии Колчака момент. На его совести тысячи жизней. Если уместно послать на гильотину негодяя, убившего и ограбившего в темном переулке одного — двух человек, то не вижу, почему следует жалеть Рафаилова.

Рошаль с грустью покачал головой.

— Итак, вы действительно встречались с мсье Рафаиловым и вели переговоры. В какой обстановке они протекали?

— Я старался быть спокоен, но под конец мне это не удалось.

— Вы хотите сказать, что у вас произошел скандал?

— Скандал? Крайне бессмысленное времяпрепровождение. Я пообещал Рафаилову, что приложу все усилия, чтобы разорить его и отдать под суд.

— Под суд? Вы имеете в виду французский суд?

Згурский пожал плечами:

— Меня больше устроил бы российский. Но, увы, об этом пока говорить не приходится.

— Как вам показалось, Рафаилов поверил угрозам?

— Вероятно, да. Насколько мне известно, я никогда не давал повода усомниться в истинности своих слов.

— Но, по сути, вы шантажировали Рафаилова?

— Господин комиссар, — чуть усмехнулся Згурский, — у вас странные воззрения на шантаж и справедливость.

— О нет, генерал. Ничего странного. Одно лишь соблюдение законности. Слуга — китаец, приносивший чай, утверждает, что его хозяин был сильно напуган и после вашего ухода не находил себе места. Что вы такое говорили мсье Рафаилову?

— Ничего страшней того, о чем уже упомянул. Впрочем, этот казнокрад не из храбрецов. Мог себе вообразить невесть что.

— Например?

— Это было бы уместней спросить у Рафаилова.

— Вы правы. Но позвольте, я предположу.

— Сделайте милость.

— Рафаилов знал, что вы — один из руководителей, так сказать, активного крыла РОВС. Он также знал, что в вашем личном распоряжении состоит несколько сотен умелых и опытных бойцов, готовых выполнить любой приказ. В том числе и приказ о физической ликвидации.

— Это ваши фантазии, мсье Рошаль.

— Это правда, мой генерал! Если вы станете столь очевидный факт отрицать, я буду вынужден начать его доказывать. И мои подозрения относительно вас в этом случае чрезвычайно усилятся.

— Печально. Но мне не было смысла убивать Рафаилова: украденные им миллионы могут пойти на улучшение жизни тысяч нуждающихся земляков, на школы, больницы, пенсии. В случае же гибели банкира деньги уйдут наследникам. Если таковые имеются.

— Это верно, — кивнул Рошаль. — Боюсь, до вскрытия завещания мы не узнаем, есть у Рафаилова наследники или нет. А так как его тело не найдено, это произойдет не ранее, чем через полгода… Хорошо, генерал, будьте добры, ответьте еще на один вопрос. Что вы делали в тот вечер после встречи с банкиром.