Семья Вадика, конечно, тоже участвовала в эксперименте (мужчина подал мне идею, я не могла их упустить).

ВСЕ участники благодарили меня за идею и участие в эксперименте. Сказали, что офигенно много всего про себя поняли, узнали, сделали выводы, готовы немедленно изменить, загладить, искупить и т. д. Очень (тревожно) интересовались, как у других. Я ничего не скрывала. И от вас не скрою.

Семья Вадика в основном (по совокупному времени) находилась «здесь и сейчас»: мама — просматривая ленту и серфя в инете; папа — смотря телевизор (спортивные программы) и играя в «Танки».

Практически у всех остальных — то же самое. Интернетное и телевизионное «здесь и сейчас» легко бьет все закаты, восходы, падающие листья, смеющихся реальных детей и т. д. Это-то ладно, оно прогнозируемо вполне. Но оно уверенно бьет и реальное общение — с друзьями, с супругами, с детьми, с родителями, которое у нашего «доинтернетного» поколения и составляло львиную долю этого самого «здесь и сейчас» (хотя, конечно, мы часто говорили о прошлом и будущем, но как это посчитать — я просто не знаю).

Пятеро женщин принесли романтические записи про преимущественное наслаждение классической музыкой и книгами. Даже не знаю, поверила я им или нет. Но все равно совокупное время этих зафиксированных ими наслаждений — около часа в день. Еще одна женщина рассказала про чувственное посещение парикмахерских и косметолога. Ей почему-то поверила. Было очень яркое описание визита к зубному врачу у одного мужика — ему поверила безоговорочно («Рад бы быть не „здесь и сейчас“, но ни фига не получилось»).

Приблизительный вывод. «Здесь и сейчас» всем нужно. Без этого тяжко, проваливаешься в какую-то пространственно-временную дыру, ощущение «не живу». Основное (чисто по времени) «здесь и сейчас» у нынешних образованных взрослых — это телевизор, радио, серф в инете, компьютерные игры. Дети — имитаторы. У них всё так же, в результате «двор — пустынный, качели — опасные…».

Что делать? Если вдруг хочется что-то изменить — самим учиться путем реального и насильственного делания и вести детей за собой в кильватере. Если все вокруг как сумасшедшие наслаждаются цветущей сакурой, дети этого не избегнут.

В заключение — отрывок стихотворения подростка из одной из моих «подопытных» семей, перепев «пустынного двора» (то есть тот мальчик чувствует вовсе не эксклюзивно).

Стих называется «Выхода нет» и имеет эпиграфом строчку «Выхожу один я на дорогу».

Дискуссионно, понимаю. Истиной, разумеется, не владею.

Те, кто не любит и никогда не любил фантастику и фэнтези, ограничиваясь Толстым и Достоевским и лишь иногда перемежая их Платоном и Гегелем, могут данный текст не читать. Тех, кто любит сейчас или любил в детстве и отрочестве, приглашаю к разговору.

Стечением обстоятельств я как-то встречалась с группой подростков, много читающих и интересующихся литературой. Часть из них, конечно, и сами пишут. Фанфики и не только.

По замыслу наставников подростков, уговоривших меня и организовавших эту встречу, мы должны были беседовать о роли и месте различных литературных жанров (от народных сказок до классики) в развитии человека и формировании его личности. На самом-то деле тема действительно интересная (а кроме того, наставники заранее знали, что я обязательно «покупаюсь» на все эволюционное). И, может быть, где-нибудь, когда-нибудь, с кем-нибудь мы ее еще и обсудим.

Однако с данными подростками (это были юноши и девушки от 14 до 20 лет) разговор довольно быстро повернул совсем на другое.

Все началось с составления списка жанров и упоминания (среди прочих) жанров утопии и антиутопии.

Разумеется, я сама в своем пионерско-литературном детстве и отрочестве их четко различала: утопия — это про наше светлое и космическое (обязательно!) будущее, желательно коммунизм: например, «Туманность Андромеды», «Полдень, XXII век». Антиутопия — это про ужас-ужас, который ждет человечество, если оно свернет с единственно верной, ведущей к коммунизму дороги: например, «Хищные вещи века», «О дивный новый мир!», а также всякие постъядерные картинки, например «Будет ласковый дождь». Романы «Мы» и «1984» я в своем пионерско-комсомольском детстве не читала, они по понятным причинам попались мне лишь в студенческие годы.

И вот теперь встает красивый семнадцатилетний юноша и говорит, что фактически нынче утопия и антиутопия — это один и тот же жанр. И более того, мы здесь и сейчас живем одновременно и в утопии, и в антиутопии литературного прошлого (и даже настоящего) человечества. И осознание и даже непосредственное ощущение этого факта периодически вызывает у них, у подрастающего поколения, довольно странные чувства.

И совершенно неожиданно для меня аудитория в общем и целом с ним соглашается. И начинает наперебой приводить доказательства этому странному утверждению. Конечно, я пошла в тот разговор, который был интересен им, а не их учителям и наставникам.

Сбылось многое из того, что описывали фантасты прошлого, — с этим нельзя спорить. Наш мир пронизан электричеством (Жюль Верн — лодка капитана Немо), мы общаемся и видим друг друга на расстоянии с помощью маленьких коробочек, сверхумные машины в любой момент и фактически в любом месте готовы предоставить нам любую информацию из той, которая накоплена человечеством в целом. Нас на расстоянии учат, лечат, ведут по местности и прямо в карман сообщают новости об окружающей нас среде. Есть уже голографические трехмерные модели, 3D-принтеры и дополненная реальность прямо перед нашими глазами. Промышленные роботы добывают и производят, микророботы ползают по сосудам и делают операции. Все это я в детстве читала (и мои собеседники читали тоже) в фантастических книжках про быт отважных космолетчиков — Капитана, Инженера, Штурмана, Биолога. Правда, с самими космолетчиками вышла некоторая незадача, космическое будущее человечества оказалось вовсе не таким быстрым и радужным, как представлялось фантастам. Но дело здесь явно не только и не столько в недостаточном развитии технологий. Похоже, впервые за все время существования человека как вида (от кроманьонцев до середины XX века) сменился сам вектор развития человечества — не кнаружи, а внутрь. Еще во времена моего детства казалось, что всё будет продолжаться безгранично: в инерции начавшейся полмиллиона лет назад экспансии хомо сапиенсы покинут сначала пределы Земли (и это уже начинается, начиналось прямо на наших глазах), потом Солнечной системы… далее — везде. И я была свято уверена, что в течение моей жизни мне удастся побывать за пределами Земли — как же иначе, ведь всё так быстро развивается…

Развивается? Несомненно. Быстро? Еще как!

Однако массовой космической экспансии пока не случилось и вроде бы не предвидится. Ибо произошло удивительное и фантастами прошлого практически не предсказанное. Возникшая и стремительно развившаяся информационная сеть (причем это вовсе не Супермозг в традиционно фантастическом понимании) постепенно, как паук в паутину, втягивает человечество в себя, внутрь. И наружу, а уж тем более в ледяную космическую межзвездную бездну, сегодняшним людям не так уж и хочется. Новые миры открываются чуть ли не ежедневно, но вовсе не там, где оно планировалось фантастикой XX века.