— Ты думаешь, все это россказни? — спросил Шерлок у Грегори. — Но ты же всегда говорил, что в собаку бы он запустил сапогом!

— Я это говорил потому, что хотел сбить с тебя идиотскую полицейскую спесь.

— Надо же, какие у тебя возвышенные мотивы!

— Но ты же не хотел думать, отчего на самом деле умер сэр Чарльз.

— А что тут думать? Все ясно — он испугался.

— Мне это сомнительно.

— Ты же сам только что сказал…

— Нет, по уровню храбрости испугаться, конечно, он мог. Просто мне кажется, что с трупом что-то не то. Скажем, выражение его лица не отражало картины испуга, вот, собственно, что меня здесь смущает.

— А что оно отражало? — язвительно спросил Шерлок.

— Отражало то лицо, чем садятся на крыльцо! — запел Питер. Божий человек, он что пьяный, что трезвый.

— Его лицо могло отражать, например, отравление каким-то малоизвестным или синтетическим ядом, воздействующим на сердечную мышцу, — серьезно сказал Грегори, резко контрастируя с беззаботным Питером. — С этим трупом определенно что-то не то.

— Как это? Как это не то? — воскликнули все мы в одном порыве. — А вскрытие?

— Некоторые яды быстро расщепляются… Вообще там сложно, тело было замерзшее, сердце могло остановиться даже и от переохлаждения, только тогда труп лежал бы в позе эмбриона, а не лицом вниз.

— Да? — воскликнул я. — Как интересно! Неужели эмбрионам холодно?

— Вообще я терапевт, а не паталогоанатом, — продолжил Грегори, не интересуясь ни эмбрионами, ни новорожденными (представляю, как ему надоела эта тема в разговорах с мисс Адсон при виде очередной четверни, мол, давайте оставим вот этого). — Но мне позволили присутствовать при вскрытии, и я много чего там наслушался. Например, что от холода может быть раскроен череп. Я-то сначала подумал, что это кто-то его стукнул по башке, но кто? И где следы? Где орудие? Чуть не свихнулся. А вот что касается яда…

— Мне Джордж ничего об отравлении не говорил, — заметил Шерлок.

— А ты спросил, сильно оно ему надо? — в ответ осведомился Грегори.

— Может быть, действительно не надо. Но, однако же, яд, пусть даже и малоизвестный, не объясняет открытой калитки, — заученно сказал Шерлок.

Действительно, такое отравляющее вещество, которое самостоятельно открывает и закрывает калитки, я надеюсь, еще не открыто, а если его откроют, то видимо, сразу же и закроют.

— Калитка была открыта, потому что сэр Чарльз ждал Лору, — напомнил я, чтобы внести ясность в этот вопрос.

— И в этот момент был отравлен? — удивился Шерлок. — Шустрый какой убийца, подметки рвет на ходу.

— А чьи? — спросил я. — Чьи подметки?

— Да просто странно, — объяснил Шерлок.

— Да, странно, — согласился Грегори. — Ведь смерть наступила внезапно. Хотя, конечно, яд кураре, например, действует через кровь, и если бы на болотах завелся индеец со стрелами, то он бы мог…

— Можно было бы пропитать ядом одну из сигар, — предложил Питер. — Сэр Чарльз, достаточно долго прогуливаясь по аллее, неминуемо должен был закурить. Вообще у старых людей очень устойчивые привычки, а уж старый курильщик по степени предсказуемости напоминает кукушку в часах. У него в пальто лежал портсигар, дома он им не пользовался, значит, подсунув туда отравленную сигару, преступник совершенно мог быть уверен…

Надо сказать, остроумная версия. Принимать исповеди полезно — даже такой лох, как отец Питер, чему-нибудь да научится.

— Я бы хотел знать, каким образом дядюшке Чарльзу стало известно об этом свидании на болоте, и кто сообщил о нем Хьюго, — медленно, нараспев произнес Генри, — может быть, это бы нас к чему-то приблизило.

— Ага, точно! — обрадовался Шерлок. — Это уже становится похоже на нормальное злодеяние! Кто-то подстроил столкновение с собакой, а сам в это время отравил сэра Чарльза, яд расщепился, и все концы в воду!

— Да, — согласился я, — это многое объясняет.

— Но кто и зачем это сделал?

— Сделал это тот, у кого был мотив. А мотив мог быть у кого угодно, у наследников, у женщин, с которыми сэр Чарльз плохо поступил, у мужей этих женщин, у религиозных фанатиков, которым не нравились нововведения сэра Чарльза, наконец, это могли быть спецслужбы или мафия…

— Мне не хотелось бы возводить напраслину… — начал я.

— Берти, колись уж! — возопил Генри. — На кого на этот раз ты не хотел бы возводить напраслину?

— Все на того же Хью Лайонса, — простодушно ответил я, хотя, возможно, кто-то посчитал бы меня коварным. — У него был мотив, и была возможность. Он зачем-то следил за нами. Именно от него мы узнали, что сэр Чарльз ждал на болоте Лору. Будучи художником, он мог подделать ее почерк и вызвать старика ночью из замка ложным письмом.

— Зачем?

— Чтобы было похоже, будто тот умер при встрече с собакой. К тому же, все эти выбрыки — собака с лампочкой, портрет, одежда… Не слишком ли много случайностей в одном ряду?

— Логично, — сказали все. — А как он подсыпал яду?

— Будучи внебрачным сыном сэра Чарльза…

— Нет-нет-нет, — закричали все, — он сэру Чарльзу даже на глаза никогда не попадался! Они никогда не встречались! Хьюго занял твердую позицию по этому вопросу.

— Вы же видите, как это работает на мою теорию. Лайонс зачем-то создал впечатление, что он никогда не встречался с дядюшкой Генри, что само по себе дико. Но не мог ведь сэр Чарльз не встречаться с его отчимом, лесником.

— Чарльз любил лесника. Провел с ним весь день перед смертью, осматривая угодья, соревнуясь в стрельбе, — хмуро произнес Шерлок. — Завтракал, обедал и ужинал. Ты что думаешь, это лесник его траванул?

— Я думаю, что все гораздо проще. Хью пришел в родительский дом, когда там находился сэр Чарльз. Поскольку он, как мы только что выяснили, страдал демонстративным сэрочарльзоненавистничеством, он не стал обнаруживать свое присутствие. Зашел к матушке, зашел на кухню, перекусил, прошел мимо пальто сэра Чарльза и отправился восвояси. Старший Лайонс об этом даже не знал, а матушка умолчала.

— Почему? — спросил Шерлок.

— Потому что это слишком эксцентрично.

— Ну да, а мотив?

— Он рассчитывал, что будет упомянут в завещании, или что наследник с ним поделится из порядочности. Ведь всем известно, что он сын сэра Чарльза, а значит, родственник наследника. У нас нет точных данных, какие действительно отношения были у покойника с миссис Лайонс, и старшей, и младшей… Здесь может быть еще и месть, мы же знаем, какой трудный характер у этого Лайонса.

Все закивали головами.

— Значит, нам пора его арестовать. О нечаянном убийстве здесь речь уже не идет, — произнес Шерлок и встал, но не вышел, потому что…

— Мистер Френкленд! — рыкнул наш Бэмби, воздвигнувшись в дверях.