— С чего вы так решили?

Ни единая вибрация в голосе Рауля не выдала того, что не далее как сегодня ночью он выказывал обеспокоенность по тому же самому поводу.

— Ваше высочество, я изложу свои соображения напрямую. Казнь фрейлины может произвести на ваших подданных весьма неприятное впечатление. Все будут говорить о том, что вы сначала соблазнили девушку, а потом избавились от нее, отправив на эшафот.

— Во-первых, я ее не соблазнял, — отрезал Рауль. — А во-вторых, как насчет такой мелочи, как четыре попытки убийства с ее стороны?

— Как вы правильно и сказали — мелочь, — развел руками Хоулман. — Об этом очень быстро забудут. А вот обо всем остальном станут говорить еще долго — как о кровавой расправе, которая ознаменовала начало вашего правления. Разумеется, в этом есть и свои преимущества. Вас будут бояться, а это совсем неплохо для государя. Страх — мощное оружие, позволяющее держать народ в узде. Я лишь прошу вас еще раз взвесить все за и против.

— Я не вижу альтернативы, — сказал Рауль. — Если я ее помилую, кое-кто решит, что покушение на мою жизнь может остаться безнаказанным. Пусть лучше я буду Синей Бородой, чем покойником.

— Я вовсе не предлагаю полного помилования, — возразил Хоулман. — Я лишь хочу обратить ваше внимание на возможность несколько смягчить наказание. Вместо того чтобы казнить фрейлину, ее можно запереть в каком-нибудь удаленном монастыре. По сути, это та же тюрьма, однако звучит совсем по-другому. Появление во дворце родителей Отилии весьма удачно. Аудиенция им, конечно, не положена, но сегодня как раз состоится судебный час. Отчего бы вам не принять их? В таком случае дело можно обставить так, словно, сжалившись над убитыми горем родителями, вы оказали осужденной милость. Таким образом, ситуация разрешится как нельзя лучше. В итоге мы убиваем двух зайцев. С одной стороны, преступница будет обезврежена и получит причитающееся ей наказание, пусть оно и несколько мягче, чем она заслужила. С другой стороны, вы предстанете в пересудах как справедливый, но милостивый правитель, а не как скорый на расправу тиран. Любовь же народа является еще более мощным оружием, нежели страх. Против тех, кого боятся, иногда восстают. Против тех, кого любят, — никогда. А данный способ заслужить народную любовь — значительно безболезненнее, чем, скажем, понижение налогов.

Рауль постучал указательным пальцем по столешнице, устремив невидящий взгляд на стоявшую перед ним чашку.

— Хорошо, — кивнул он затем. — До судебного часа еще есть время. Я обдумаю ваше предложение.

— Благодарю вас, ваше высочество. — Советник поднялся из-за стола. — Не смею долее испытывать ваше терпение.

— Ты сделаешь так, как он предлагает? — спросила я, когда за Хоулманом бесшумно закрылась дверь.

— Возможно. Пока не знаю, — задумчиво ответил Рауль.

Перспектива обойтись без казни Отилии принцу, несомненно, нравилась, однако принимать решение он не спешил.

— Его аргументы кажутся разумными, — заметила я.

— Кажутся, — согласился Рауль. — Но я хочу кое-что проверить, прежде чем поддаваться на уговоры. Например, выяснить, нет ли у Хоулмана своего личного мотива заступаться за Отилию.

— У него может оказаться такой мотив? — удивилась я.

— Может быть все что угодно, — пожал плечами Рауль. — К примеру, известие о прибытии родителей Отилии ему могли доставить на пару с весьма увесистым кошельком. У меня нет особых причин так думать, но проверить стоит. Если не найду никакого подвоха, то, пожалуй, к его совету можно отнестись серьезно.

— Тебе предстоит насыщенный день, — заметила я.

— Как и обычно. Что собираешься делать ты? Пойдешь в оранжерею?

— А вот и нет. Сегодня среда, так что я, как и всегда, отправлюсь транжирить твои деньги.

— Можно с этого места поподробнее? — поднял брови принц.

— Не те, которые в сокровищнице, а те, которые отведены на нужды оранжереи, — уточнила я.

— Ах эти…

— Сегодня на южной площади состоится еженедельная ярмарка. Я часто хожу туда прикупить что-нибудь для зверушек.

— И сколько же ты там транжиришь? — фыркнул Рауль.

— Ну, как правило, я беру с собой десять-пятнадцать медяков.

— Внушительная сумма, — съехидничал его высочество. — Можешь прихватить с собой еще один медяк, чтобы ни в чем себе не отказывать.

— Неслыханная щедрость, — не осталась в долгу я. — Но я и так ни в чем себе не отказываю.

— Кстати, чуть не забыл: я распорядился по поводу твоей помощницы. Ее должны прислать к тебе сегодня ближе к вечеру.

— Не может быть! — Я радостно всплеснула руками. — Не думала, что когда-нибудь до этого доживу. Почти все шесть лет мне приходилось справляться одной. Ну почему в этом мире ничего нельзя добиться без связей?

— Уж так он устроен, — отозвался Рауль, вставая из-за стола. — Могу тебя утешить только одним: в твоем случае проблема связей больше не стоит.

На ярмарку я отправилась в приподнятом настроении. Южная площадь находилась подальше от дворца, чем центральная, но погода выдалась неплохая, не слишком холодно и не слишком жарко, и можно было получить удовольствие от прогулки. Идти оставалось меньше десяти минут, когда я почувствовала, как что-то колет левую ногу, и остановилась возле высокого каменного дома. Прислонившись к стене, я вытряхнула камешек из туфли и увидела, как шедший следом человек также остановился, не доходя до меня двух-трех ярдов. Он вроде бы принялся отряхивать свой плащ, и я, отвернувшись, продолжила путь. Мужчина — среднего роста, шатен, обладатель необычно густых бровей, особенно выделявшихся на фоне нездорово бледного цвета лица, — также продолжил свой путь. Я остановилась опять, на сей раз специально. Он тоже остановился и сделал вид, будто оглядывается. Эта игра в кошки-мышки быстро мне надоела. Завернув за угол, я резко развернулась и, когда мужчина остановился, чуть было не врезавшись в меня на ходу, раздраженно спросила:

— Может, объясните, что вам нужно?

— Мне — ничего, — ответил тот, нисколько не смущенный тем, что его раскусили. — Вас хочет видеть мой господин. Я уполномочен доставить вас к нему.

— И кто таков твой господин? — осведомилась я.

— Этого я сообщать не уполномочен.

— В таком случае очень глупо со стороны твоего господина ожидать, что я соглашусь на встречу, — отрезала я.

— А придется, — развел руками он, глядя мне за спину.

Я проявила непростительную оплошность. Следовало догадаться, что преследователь окажется не один. Но я не привыкла к вниманию преступных элементов к моей скромной персоне и ничего серьезного не заподозрила. Поэтому удар рукоятью меча по голове застал меня врасплох.

Муха ползла вверх по деревянной стене, шустро перебирая лапками. Время от времени она останавливалась, немного топталась на месте и снова продолжала маршрут. Интересно, как такие тоненькие лапки выдерживают такое крупное, мощное тельце? Но факт оставался фактом: муха передвигалась весьма бойко.