– Что? – не могу вымолвить больше ничего.

Он что знал?

– Я уже давно понял, что это Державин, Соня. Только слепой мог не понять.

– Но я…

– Все сказал? – говорит Марк, сложив руки на груди.

– Нет, еще даже не начинал. Ты не нужен ей. В ее жизни есть люди, которые ее любят, ценят и главное уважают. И все это, не ты, Державин. Четыре года. Где был ты? А? Где ты был, когда мелкий болел? Когда она не спала ночами? Когда приходила на пары с красными без сна глазами? Когда пересдавала экзамены, потому что просто не могла их выучить, от того, что засыпала над конспектами? Где был ты, когда он сказал первое слово и сделал первый шаг?

Я стояла и смотрела в пустоту. Слезы беззвучно текли из глаз, потому что я вспомнила все это… и задавала себе эти вопросы роняя беззвучные слезы тогда, в то время. Старалась тихо страдать, лишь бы не разбудить своим воем сына и маму.

Но он не виноват. И однажды я сказала, что буду его защищать, а сейчас и подавно.

– Замолчи, Леша, – говорю в тот момент, когда Марк уже делает шаг вперед.

– Что?

– Прошу уйди. Спасибо, что ты пришел, но сейчас я хочу, чтобы ты ушел. Ты не знаешь ничего. Он не виноват, что его не было рядом и я тебе однажды расскажу обо всем. Но не сейчас.

– Не защищай его.

–– Она и не защищает. Я сам знаю, что виноват перед моей женщиной и моим сыном, но не тебе меня учить.

Снова делает шаг, а я встаю между ними.

–– Он же не любит тебя, София. Не ценит. Я бы… – он запнулся и быстро вышел из квартиры.

Посмотрела на закрытую дверь и стала обувать тапочки, обернулась к Марку, а у него в глазах будто ураган.

– Ты не виноват. Я сейчас вернусь.

Выбежала за Алексеем, он был на лестнице.

– Леша, подожди.

Остановился, но не обернулся.

– Я не давала тебе надежд никогда, наоборот просила одуматься. А сейчас мы с ним все выяснили. Я никогда не ставила на чашу весов его и других мужчин. Если бы они и были, я бы выбрала его. Но я никогда не стояла перед этим выбором. Он единственный мой мужчина.

– Но он тебя не достоин.

– Ты не знаешь ничего. Поверь. Мы расстались. А о беременности он даже не знал.

– Ага, так все говорят.

– Не сейчас. Он другой. Прости меня.

Сделала шаг и обняла его.

– Если бы мое сердце не было однолюбом, я бы уже давно отдала его тебе, но я так не могу.

– Ты слишком для него хороша, София. Я всегда буду рядом, даже если с тобой будет, он.

– Спасибо.

Разорвала объятия и ушла, надеясь, что он однажды меня разлюбит.

В квартире было тихо. Прошлась по комнатам, но не нашла Марка. «Значит в детской».

Заглянула в приоткрытую дверь и увидела, как он сидел на коленях перед кроваткой сына, с нашей общей с Игнатом фотографией в руках.

Не смогла двинуться дальше.

– Прости меня малыш… – донеслись его слова. Сердце сжалось, как перед броском или взрывом, и он произошел, после его новых слов. – Я бы отдал полжизни, чтобы вернуться в тот момент и побежать за ней. Остановить ее, и никогда не отпускать. Но твой отец думал, что знает лучше всех. Большего кретина ты не найдешь. Даже примером для тебя не смогу стать. Меня не было рядом все самые тяжелые моменты твоей и ее жизни, и меня это убивает. Я дерьмовый отец, человек, и мужем, видимо, был таким же… Я не принес твоей маме счастья и не могу ничего исправить. Как заслужить ее прощение, ведь слова ее, это не истина сердца. Она всегда будет помнить о том, что я предатель… И я тоже…

– Значит, тебе придется очень постараться, Марк Игнатович, – сказала ему и стала подходить ближе.

Медленно ступая по мягкому ковру детской сына.

– Так стараться, чтобы я не захотела вспоминать, что однажды осталась без тебя. Тебе придется удивлять меня. Любить так, как никогда и никого до этого. Любить наших детей, настоящих и будущих. Не иметь права на опоздания на все семейные вечера, школьные мероприятия и дни рождения. Помнить в первую очередь, что у тебя есть семья, и всегда выбирать нас. Ставить на первую ступень важности жену, сына и дочь, наших мам. И, это еще не полный список твоих новых обязанностей. Если ты согласен с этими условиями, тогда ты на правильном пути моего прощения…

Протянул мне руки, и я вложила свои в его большие ладони.

Потянул меня вниз, и я села сверху его ног.

– Принимаю каждое твое правило и сотню тех, что ты придумаешь сверху. Только бы видеть, как ты улыбаешься, – погладил меня по щеке. И прильнул к губам коротким поцелуем.

Потом еще одним. Еще и еще…

Стали целоваться, как сумасшедшие…

Марк поднял меня на руки и понес в мою комнату, не отрывая своих губ от меня.

Аккуратно положил на постель и лег сверху, предварительно раскрыв мой халат, под которым были только те самые трусы.

– Черт, ты прекрасна зайчонок. Всегда была прекрасна.

Стоило ему лечь на меня сверху, как мы услышали, что входная дверь захлопнулась.

– Мама пришла, – и оба засмеялись. – Видимо не удастся тебе сорвать вишенку повторно, без первого свидания, Марк Игнатович.

– Люблю тебя, малышка.

Так странно слышать от него слова любви и иметь возможно говорить в ответ лично ему, а не в пустоту комнат…

– И я тебя люблю.

Снова поцеловались и встали. Вышли, поправив одежду.

Мама, как раз шла ко мне.

– О, а ты еще тут? Помешала что ли?

– Нет, что вы. Сначала свидание, Лидия Станиславовна.

– Чего?

– Я только что, пригласил тебя на ужин, завтра. После того, как мы погуляем с сыном и дочкой.

– Хорошо, – улыбаюсь ему и иду провожать к двери.

– Береги себя, – хмурится от того, что я притрагиваюсь раны на голове после его слов.

– И ты, – поднимаюсь на носочки и целую его сама.

Медленно и недолго. Но так сладко.

Марк уходит, а я продолжаю стоять и думать о том, что правильно поступила. Мы потеряли так много времени, зачем его тратить сейчас на разборки? Хочу быть счастливой, а ни с кем другим я не вижу его… тогда мы приняли правильное решение. Я уверена, что Марк, сейчас стал другим. И не причинит мне