– Я сказал, что с удовольствием прочитал бы и эту книгу. Уоллис кивнул.

– Уилкинс рассказывает, как составить шифр, и ничего не говорит о том, как его разгадать. Только Фальконер предлагает методы расшифровки. И все же я полагаю, что, если человек хочет разгадать криптограмму, ему лучше всего опираться на собственный ум и наблюдательность. Вы согласны со мной, доктор?

– Да, сэр, это мой самый любимый метод.

– Однако он труден для человека моих лет. На расшифровку некоторых текстов у меня уходит целый год. Милорд

Нотингем не понимает, сколько времени занимает такая работа. Он постоянно требует от меня быстрых решений. Но я должен выдерживать прежний курс, пока Уильям не сможет занять мое место. Хотя это такой неблагодарный труд.

– Проклятие, с которым постоянно сталкиваются все образованные люди, – ответил Ньютон.

Уоллис ответил не сразу, словно тщательно обдумывал слова Ньютона.

– Как странно, – наконец сказал он.– Теперь я припоминаю, что около года назад меня посетил человек с Монетного двора. Прошу меня простить, доктор Ньютон. Я совсем забыл. Как же его звали?

– Джордж Мейси, – подсказал Ньютон.

– Вы совершенно правы. Он принес с собой небольшой образец шифра, с которым мне никогда не приходилось сталкиваться прежде, и ожидал, что я сотворю чудо. Естественно. Все так поступают. Я предложил ему принести еще несколько образцов, сказав, что только тогда у меня появится шанс разгадать шифр. Он оставил письмо мне, но я так и не сумел ничего сделать, поскольку раньше мне не приходилось сталкиваться с такими трудными текстами, да и материала для серьезной работы не хватало. Я его отложил и до сих пор не вспоминал о нем, потому что мистер Мейси больше ко мне не обращался.

Я заметил, как холодное сердце Ньютона дрогнуло, когда он услышал о еще одном письме. Он подался вперед, задумчиво потер нос кончиком указательного пальца и спросил, нельзя ли ему увидеть письмо Мейси.

– Я начинаю понимать, что все это означает, – сказал Уоллис, вытаскивая письмо из кипы бумаг, сложенных прямо на полу. Каким-то непостижимым образом он знал, где оно находилось, хотя я не заметил ни малейшего порядка. Протянув моему наставнику письмо, он добавил: – Если вы попытаетесь его расшифровать, расскажите мне о результатах. Но помните, что не следует слишком сильно напрягаться, поскольку разум следует беречь. И воспользуйтесь советом Порты, который писал, что в тех случаях, когда известно, о чем идет речь в шифрованном послании, удачная догадка помогает избежать сотен часов лишней работы.

– Благодарю вас, доктор Уоллис. Вы нам очень помогли.

– Тогда еще раз подумайте о публикации вашей «Оптики».

Ньютон кивнул:

– Обещаю вам, доктор.

Но он так и не согласился на публикацию.

Итак, мы покинули доктора Уоллиса с еще одним образцом шифра и несколькими полезными книгами; Ньютон с трудом сдерживал возбуждение. Впрочем, он был ужасно недоволен собой из-за того, что не догадался захватить с собой остальные послания.

– Пока мы будем трястись в этом проклятом экипаже, я не смогу работать над расшифровкой.

– Можно взглянуть на послание? – спросил я.

– Конечно, – кивнул Ньютон и показал мне письмо, полученное от Уоллиса.

Некоторое время я смотрел на него, но ничего нового не увидел.

ЫАЬРЁЮУПЦЛРБУЕНГБЮУЙУСАОИЮДЧГЙЛВ

ХУЭБЖЬПКЫУИЦЙЪЯЕКРТАЭНЙУАЛЩЯВЛКС

СЯЮМНФШЫЕЩФЕЩЖЪРЦДЁПТЩУДЯФБКВО

ТГЙЁЫЛКЗЪЮИЕЗЭЭЧШКИАШШАЮЯСГВЖЧЗ

МКЩЕЩГКЁЬЬЮЮЖФЩИХААЫИМНЪОЖЪЗ

ЯННЬЁЮТКРНЭРЙВДЛФЖЪЗВВНДЛЩЬДЙЫК

ДЫЛЕЛДБПЬЖАМГЭЗСЕПЙЪАИЙПНЧМБЙДБ

ЯБЙЙЁЛСЪАГЛМАВЖППАЗХПЗГИЩЖЖАЁХ

ССЛДНЕХКЙАЗЕРЫЮЫТЙЖЙПУЁЕЯГЛЗЕКП

ЖЩБЫСЙПБЫДИГФЛПЪЁЭЮУТХМЛЙЁЁЖМ

Я покачал головой. Даже один взгляд, брошенный на диковинный набор букв, вызывал у меня дрожь, и я не представлял себе, как кто-то может получать наслаждение от попыток найти решение столь замысловатой головоломки.

– Быть может, вам имеет смысл почитать одну из книг, рекомендованных доктором Уоллисом, – предложил я.

Это немного успокоило моего наставника, поскольку он охотно читал книги во время долгих поездок.

Мы ехали по направлению к Лондону уже два или три часа, когда Ньютон отложил книгу и небрежно заметил, что теперь ему ясно, какой отъявленный лжец мистер Леджер Скруп.

– Вы имеете в виду джентльмена, который подарил вашей школе замечательные серебряные чаши? – поинтересовался я.

– Мне никогда не нравился этот человек, – признался Ньютон.– Я ему не верю. Он похож на собаку без хвоста. Совершенно непредсказуем.

– Но почему вы утверждаете, что он лжец?

– Иногда вы бываете удивительно бестолковым, – вздохнул Ньютон, – Разве вы не помните, как он рассказал нам, что Мейси приносил ему для перевода письмо на французском? Ясно как день, что письмо было таким же шифром, как и то, что нам отдал доктор Уоллис. Быть может, речь шла об одном и том же письме, а письма на французском попросту не существовало.

– Зачем Скруп солгал?

– Действительно, зачем, мистер Эллис? Мы обязательно постараемся получить ответ.

– Но как?

Ньютон ненадолго задумался.

– У меня есть идея, – наконец ответил он.– Мейси не знал латыни. Однако мистер Лаундес, продавец книг, сказал, что он купил книгу на латыни о тайнописи – в качестве подарка. Речь не могла идти о докторе Уоллисе, который уже владеет двумя такими книгами. К тому же лавка мистера Лаундеса находится неподалеку от дома мистера Скрупа. Поэтому в самое ближайшее время мы вновь его навестим. И пока я буду занимать его разговором, вы выберете подходящий момент и осмотрите его книги.

– Проверю, нет ли среди них книги Тритемиса?

– Совершенно верно.

– Старая книга, – сказал я.– Она не может быть уликой.

– Конечно, – согласился Ньютон.– Улики мы отыщем позже. Сначала необходимо самим увериться в собственной правоте.

Карета въехала в Лондон еще до наступления ночи, и мы вылезли из нее, чувствуя себя отвратительно. Однако это не могло испортить настроения моему наставнику, предвкушавшему удовольствие от разгадки шифра. Мы сразу же отправились в Тауэр, чтобы он мог забрать зашифрованные сообщения и поскорее приступить к делу. Убедившись, что в Тауэре и на Монетном дворе не произошло ничего заслуживающего внимания, мы зашли в кабинет Ньютона, в котором за время нашего отсутствия были выкрашены рамы и вымыты окна. Этим обстоятельством и объяснялось то, что мистеру Дефо удалось проникнуть в кабинет, где мы его и обнаружили, причем вид у него был весьма виноватый.