– Я вот думаю, а что, если в Саню стрелял кто-то совсем другой?

Ника уже и думать забыла об истории с фурой. Она задумчиво крутит на пальце кольцо с большим бриллиантом, которое отдала ей Марина. Ника сунула его в карман по привычке и позабыла, но оно нашлось, и Ника надела его, чтоб не потерять.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, смотри. Как-то не сходится история. Сначала пытались убить Макса, потом нас обоих, причем оба раза очень старались придать этому вид несчастного случая. А в Сашу стреляли. Никакого несчастного случая, все просто и тривиально, как пьяные гости на свадьбе, – окно, снайпер, пуля. Мне кажется, кто-то другой, узнав о покушении на Макса, решил под это дело убрать Саню, и этот кто-то совсем рядом, на фирме, потому что историю с покушением мало кто знает. Паша сделал все, чтобы никто лишний не узнал, но как такое утаишь внутри фирмы? Кто-то сболтнул или что-то услышал – ну и дошло до заинтересованного лица.

– Пожалуй, ты права. – Булатов еще раз взвешивает доводы Ники и находит их весьма разумными. – Позвони Пашке, расскажи.

– А то он дурак, сам до этого не додумался. – Ника хихикает. – Да Пашка умнее нас с тобой, вместе взятых, просто вид делает такой, словно и до трех не сосчитает. Работа у него такая.

– Кирилл, позвони ему сам. – Булатов смотрит на Нику в зеркало заднего вида и думает о том, что покоя ему с ней не видать. – Ладно…

– Что – ладно? – Ника снова принялась перебирать покупки. – Очень зеркальце удачное, со стразиками… Леш, спасибо тебе, а то я так расстроилась из-за сумки… Хорошо хоть, ключи и сотовый у меня всегда по карманам рассованы. Ой, а Буч? Ему-то мы ничего не купили?

– Ты-то ничего, а я – вот.

Булатов бросил ей на колени кошачий мячик.

– И когда только успел?

– Когда ты на витрины с цацками таращилась, как индеец на мешок бус.

Ника хмыкнула – ну не в состоянии она пройти мимо ювелирных витрин, и что теперь, кошачьи мячики тайком покупать?

– Ника, это Павел Иванович. – Кирилл дает ей сотовый. – Скажите ему.

Ника вздохнула. Мужчины иногда бывают ужасно упрямы.

– Я думал об этом. – Олешко в дороге, слышно радио. – Пожалуй, мы с тобой пришли к одному выводу, но я на основании гораздо большего количества фактов. Когда вас ждать?

– Паш, планируем завтра приехать, а там поглядим – дети все-таки практически беспризорные.

– Не выдумывай. Их охраняют, как Форт Нокс.

– Тогда завтра увидимся.

Ника задумалась и не заметила, как уснула. Ей снились какие-то цветочные поля, над которыми она летела, удивляясь, отчего раньше этого не делала, это же так весело! Ей снились качели, на которых она взлетала так, что развевался подол ее голубого шелкового сарафана – бабушка его купила в то лето, как Ника переселилась к ней. Потом приснился Марек – отчего-то маленький, пятилетний, и Ника поняла, как она по нему соскучилась. Словно этот малыш не вырос во взрослого уравновешенного Марека, а просто уехал куда-то.

А потом громыхнул поезд, и Ника в ужасе открыла глаза.

– Что, Никуша? Смотри, приехали уже.

Булатов остановил машину на стоянке около подъезда. Ника потянулась за цветами и в заднем стекле увидела старую «Ауди» своего отца.

– Леш, это тачка папеньки. Вон там, кофейная «Ауди».

– И что это значит?

– Это значит, что либо он сейчас в квартире, либо кого-то ждет.

– Так я это мигом выясню. – Кирилл открывает дверцу и выходит из машины. – Посидите пока.

Кирилл идет в сторону кофейной «Ауди», проходит мимо, потом возвращается.

– Я грубо сработал, но тут тонкости не надо – машина пуста.

– Думаю, он в квартире. – Ника устало потерла лоб. – Леш, это будет… не слишком красиво.

– Я догадался. А что, охраны нет?

– Они же с детьми в школе. Рано еще…

Вчетвером они выходят из машины и, разобрав покупки, причем Нике достался только букет, поднимаются по лестнице. Каких-нибудь пять этажей, но Ника внутренне сжимается. Что нужно отцу? Зачем он приехал? Он никогда ничего не делает просто так – сначала просчитает… правда, как-то очень своеобразно, но в любом случае спонтанность – это не о нем.

Дверь оказалась открытой, в квартире слышны голоса. Охранники отстраняют Нику и бесшумно проникают в прихожую. Ника входит следом и дает им знак молчать. В гостиной кричит Евгения – кричит некрасиво, с придыханием, на высокой ноте:

– Ты бросила меня! Даже ни разу не пришла! А теперь прогоняешь меня и говоришь, что помогать мне не будешь? Ты должна мне помочь, я в очень тяжелом положении, ты что, не понимаешь?

– Женя, я тебе уже все сказала. Уходи отсюда немедленно. Как ты вообще посмела явиться в этот дом – после того, что сотворила?

– А что такого я сотворила? Я просто хотела нормально жить, а эта дура уперлась, и пришлось…

– Замолчи немедленно. – Ника слышит, как голос матери срывается, а это плохой знак. – Дура – это ты. Абсолютная, ни на что не способная, бесполезная и злобная дура. Точно такая же, как твой отец.

– Думай, что говоришь!

– Да вот сейчас как раз я начала думать. И в толк взять не могу, как могла произвести на свет такое ничтожество, как ты. Убирайся отсюда немедленно, или сильно пожалеешь, что пришла. Тебя ведь на подписку о невыезде выпустили? Ну так ходи теперь с оглядкой. Пошла вон.

– Да я…

Ника входит в гостиную, и Евгения застывает с открытым ртом. Несмотря на месяц, проведенный в СИЗО, она все такая же красивая, даже с каким-то налетом трагизма – но Ника знает, что ничего сестра не поняла и никогда не поймет. Такой уж она человек.

– Уходи.

– Ника, послушай, мне очень жаль…

Ника смотрит на Евгению и думает о том, насколько иногда бывает зряшной упаковка. А ведь все с ней было ясно еще в детстве, а она надеялась, что Евгения изменится, что-то поймет. Но вышло так, как вышло, и Ника смотрит на женщину, которая считается ее сестрой, и думает о маленькой девочке, случайно погибшей на мостике. Останься она жива, Евгения точно так же ненавидела бы и ее?

– Ника, ты не понимаешь. Ты должна…

– Женя, я ничего тебе не должна. Тебе вообще никто ничего не должен. Ты отчего-то не хочешь этого понять, вот что странно. Почему я тебе должна?

– Ну, потому что… я твоя сестра.

– Я тоже твоя сестра. Что мне должна ты?

– Я?!

– Ну да. Если я тебе что-то должна просто на том основании, что я твоя сестра, ты тоже мне должна – на том же основании. Итак?

Евгения пытается думать – слова Ники очень логичны, но отец… он как-то не так говорил.

– Уходи, Женя. Все, что я могу для тебя сделать, – это не выдвигать против тебя гражданского иска. Мне просто некогда, я замуж выхожу, хлопот полно, и…