— Ах, не переживайте, — махнула Магда рукой. — Мы отправим их следом за Вами.

— Благодарю, — Ивор поклонился и накинул плащ.

— Надеюсь, с Алин всё будет хорошо, и она быстро поправится, — проговорила Магда.

— Пускай беда обходит Вас стороной, — добавил Оскар.

— Благодарю за поддержку и ещё раз прошу простить мой поспешный отъезд.

В сопровождении Раддов Ивор вышел на крыльцо. На улице было светло и холодно. Ветер дул с гор, принося с собой мороз. У лестницы ждал запряжённый конь. Ивор узнал его: это был скакун, которого он вчера подарил Якобу. Радды вернули подарок, а это значит, что они не будут помогать с расследованием, и Алин не выйдет замуж за Якоба. Ивор чувствовал, как всё внутри словно рухнуло в бездонную яму, но только переживания за дочь помогли ему удержаться. Сейчас самое важное — узнать, чем она заболела и можно ли её вылечить.

Глава 24: Ивор

Ивор скакал во весь опор, так хотелось добраться до дома как можно быстрее. К сожалению, конь был не железным, поэтому приходилось то переходить на шаг, то останавливаться, чтобы дать ему передохнуть. И тогда казалось, что время разделилось: здесь оно тянулось медленно-медленно, а там, дома, пролетали часы. Ивор гладил коня по морде и просил отдыхать побыстрее. Ходил вокруг него кругами, не выдерживал и снова пускался в путь.

Ивора злило, что пришлось сделать большой крюк: добраться почти до Элка, чтобы свернуть на дорогу, которая вела к Лаерду. Хотелось лететь через лес напрямик, но это было слишком опасно. Мерзлые. Волки. Да и леса там густые и непроходимые.

И всё же к позднему вечеру он смог добраться до трактира, а от него до Лаерда — рукой подать. Внутри было прохладно и пахло чем-то прокисшим. На стене висели факелы, а в напольных светцах возле стойки трактирщика горели лучины.

Народу было немного: несколько мужчин сидели на высоких трёхногих стульях и о чём-то переговаривались с трактирщиком, пока тот наливал им брагу. Еще несколько мужчин расположились недалеко от двери.

Ивор занял стол возле лестницы, ведущей на второй этаж с комнатами. Подошла женщина средних лет с болезненно красными щеками и со щербинкой меж зубов и предложила ему на выбор щи, буженину, студень или голубцы. Ивор запросил щи и голубцы.

— Ещё я бы хотел снять у вас комнату на ночь.

— Один Сольт за комнату и три за еду, — проговорила женщина.

Деньги перекочевали из тонких пальцев Ивора в грубую ладонь трактирщицы. Хозяйка кивнула, высыпала монеты в карман фартука, а затем из него же достала грязную тряпку и протёрла стол. Ивор пересилил себя, чтобы не скривиться, но всё же к столешнице старался не прикасаться.

Женщины не было так долго, что Ивор уже подумал, не забыли ли про него. Желудок ныл от голода, а желание поужинать и лечь спать, чтобы побыстрее наступил завтрашний день, свербило, подобно ране.

Наконец-то хозяйка соизволила появиться, окинула Ивора взглядом, в котором явно прочиталось “Вы ещё здесь”, поджала губы и поставила тарелку со щами, а рядом положила ключ.

— Комната три. Голубцы готовятся, — бросила она и удалилась на кухню.

Суп оказался довольно скудным: в золотистой воде плавало немного капусты и пару кучочков мяса, но пахло приятным и плотным ароматом. Ивор тяжело вздохнул, попросил богов, чтобы щи оказались вкусными, и пригубил бульон. Никак. Будто похлебал воды. Может, это из-за переживаний? С ним иногда такое случалось. После окончания школы писарей он подал заявку на службу у князя и так сильно волновался, пока ждал ответ, что вся еда потеряла вкус.

Ивор впихнул в себя пол тарелки супа, чтобы утихомирить желудок, поднялся, не дожидаясь голубцов. Какой смысл их есть, если они тоже будут безвкусными?

Комната оказалась такой маленькой, что между односпальной кроватью, застеленной лоскутным одеялом, и умывальным столиком у двери было всего два шага. У изголовья стояла жаровня. Она выглядела внушительно: железная, круглая, как яйцо, на длинных тонких ножках. Ивор открыл дверцу и заглянул внутрь. Жар, будто летний ветерок, обдал лицо. Мда, хозяйка явно пожадничала углей. Скорее всего, в старые, почти остывшие, насыпала чуток новых, решив, что и так сойдёт.

Ивор скинул сапоги и, не раздеваясь, залез под одеяло.

Ночь тянулась медленно, словно издеваясь. Свет от небесных линий переползал со стен на потолок. За окном шумели деревья. Ивор повернулся на бок. Вскоре света стало ещё меньше. Умывальный столик растворился в темноте. Сон всё не шёл и не шёл.

Ивор думал о дочери. Что если она находится при смерти из-за болезни и покинет этот мир раньше, чем он доберётся до деревни? Тут же упрекал себя за такие рассуждения и пытался успокоиться. Но тяжелые мысли возвращались. Из-за этого Ивор не мог уснуть и всё сильнее злился. В итоге он решил, что с него хватит. Поднялся с кровати и спустился в конюшни. Конюх давно спал. Пришлось его растормошить.

— Запрягай моего коня, — приказал Ивор.

— Ну куда Вы поедете, господин? На улице ночь в самом разгаре, да и…

— Это не твоё дело! — осёк его Ивор. — Выполняй!

Он передал конюху несколько Сольт, тот сразу повеселел и, насвистывая что-то под нос, снял со стены уздечку. Парень делал всё неторопливо. Ивор аж подпрыгивал от нетерпения и злости. Очень хотелось отвесить ему подзатыльник и прикрикнуть. А ну шевелись быстрее, бестолочь!

Чтобы не сорваться, Ивор вышел из конюшни во двор. Небо было затянуто тучами, словно река льдинами. Они медленно плыли, будто по течению, сталкивались и наползали друг на друга. Глядя на них, Ивор немного успокоился. Волнения о смерти Алин уже казались какими-то ненастоящими. Он снова начал склоняться к мысли, что всё на самом деле не так страшно. А вот затея ехать ночью через лес, кишащий тварями и дикими животными, выглядела безумной. Может, крикнуть, чтобы распрягали коня? Хотя нет… Лучше, если он приедет и узнает, что с дочерью всё в порядке, чем если он задержится, а потом окажется, что Алин… Мысль заканчивать не хотелось.

Благо, именно в этот момент конюх вывел коня на улицу.

— Берегите себя, — он передал поводья и сделал странное движение, словно отгонял муху от виска.

Ивор кинул в ответ и запрыгнул на коня.

— Нно! Пошёл!

Едва постоялый двор скрылся за поворотом, как конь резко остановился, захрипел. Ивор с трудом удержался в седле. Оглянулся. Он не заметил никого и ничего, что могло бы напугать животное.

— Поехали, мой хороший. Но!

Конь ступил несколько