Поэтому, когда Кай притягивает к себе, не сопротивляюсь его поцелую, его ласке и его объятиям.

***

Время течёт, время тянется как нуга, невыносимо медленно и липко. Кай осторожен как дьявол, а я слишком неопытная актриса, чтобы убедить его в своей слабости. Волк чует неискренность, но продолжает гнуть эту линию. Видимо нравится игра. В конце концов, в такую никогда не играли. Поэтому, за старательность, простительны ошибки.

В какой-то момент задаюсь вопросом: чего добивается на самом деле?

Раньше боялась его, а теперь в растерянности.

Чего он хочет? Почему не делает ничего из того, что может? Он даже не стал исследовать меня, чтобы понять, почему удалось избавиться от неона. Кай ждёт моего первого шага или же есть что-то ещё?..

Пытаюсь разгадать загадку, но кажется, что он просто хочет, чтобы я была рядом. Словно моё присутствие делает его счастливым… насколько это возможно, учитывая, кто он такой.

***

За завтраком Кай огорошил новостью — он уезжает. От неожиданных слов мужчины сильнее скользнула ножом по дну тарелки, выбив противный острый звук. Отложив столовые приборы, взяла стакан апельсинового сока, стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать облегчения.

— Возникли неотложные дела, — ответил он на невысказанные вопросы. — Передать привет Инге? Ей нужна поддержка, сессия на носу, девушка много занимается.

— Как мило, что ты заботишься о ней, — заговорила хмуро. — Я-то из института вылетела в итоге. Спасибо, что лишил образования!

— Всё можно устроить, если есть желание.

Мне нравилась эта столовая, в изумрудных оттенках, просторная, с окнами в пол и летящими занавесками, за которыми скрывался выход на открытый балкон. В этом помещении легко дышится. Кажется, что отсюда легко сбежать.

Я смотрю на него через длинный вытянутый стол. Между нами чашки, чайнички, фрукты, десертные пирамиды и вазы с цветами — богатство и роскошь с золотым обрамлением. И хозяин под стать.

В тёмно-синем пиджаке, светло-серой, с небрежно расстёгнутыми пуговицами на груди, рубашке, на пальцах золотая печатка, золотом и запонки украшены. Каждое движение — лёгкое и естественное, почти царское, он гармонично сочетается с усадьбой, вычищенной, отреставрированной и переделанной под его волю. Как и я.

Мои волосы уложены и завиты крупными кудрями, волной спускающиеся по спине. Платье с округлой линией глубокого декольте на бретельках, с завышенной талией, очень короткое, едва прикрывающее бёдра, светло-бежевое, невероятно нежное. Раньше ему нравилась грубая версия меня, теперь же влечёт нежность и невинность, которую он украл.

Всё, что вижу, — дорогое и чужое, но как же естественно он вписывается в это окружение! Аристократизм почти невозможно привить, нужно родиться в знатной семье, чтобы с детства уметь так подавать себя. Глядя на него, понимаю весьма чётко, что мир, в котором он рос, совсем иной.

— Это то, что ты хочешь от меня?.. Я так от этого устала! — обречённо говорю, откидываясь на спинку стула и опуская руки.

— От чего ты устала, Елена? — голос прозвучал одновременно и лукаво, и с издёвкой.

— Я устала быть не свободной, — отчеканила быстро, впервые с вызовом глядя на него. — Зачем я тебе? И не говори, что любишь — ты не умеешь любить!

— Это ты не знаешь, что такое любовь, Елена.

Он провёл белоснежной салфеткой по губам и отложил её в сторону. Холодный взгляд и то самое разочарование, что уже видела раньше.

— Если бы хотел обладать — нашёл бы тебя в два счёта, — и он щёлкнул пальцами, вставая из-за стола, вызывая очередную волну страха.

Как на иголках, пальцы вновь дрожат. Армана рядом нет. И никогда не было.

— Но я ждал, когда ты сама вернёшься. И вмешался только когда ты связалась с… — он скрипнул зубами, опираясь кулаками о стол.

Самообладание вернулось не скоро.

— Я терпелив, Елена, — спокойно заговорил он. — Не лезу в душу, не допрашиваю, как это делаешь ты, не пытаюсь изменить. Я хочу, чтобы ты успокоилась, расслабилась и позволила себе вспомнить всё хорошее, что было между нами.

— Хорошее?! — ошарашенно восклицаю, также вставая из-за стола и делая несколько шагов назад, натыкаясь спиной на стол с цветами. — Меня похитили, накачали наркотиком, а потом притащили к тебе, где я избила ни в чём не повинную девушку, желая угодить тебе! Почти год исполняла, предугадывала все твои прихоти! Чёрт, да я помогала тебе убивать людей! Мне до сих пор кошмары снятся, ты бешеный…

На последних словах, он словно переместился в пространстве и оказался, сжав моё горло, грубо обрывая слова. Отдалённо послышался звон — одна из ваз пошатнулась, задетая рукой, и рухнула на пол, разлив в воздухе тяжёлый запах ненавистных лилий.

— Не лги себе, Елена — ты наслаждалась всем, что давал тебе! Никакой ответственности, никаких последствий, ты выпустила своего зверя, показав, что мы родственные души! Вспомни, Артём так и не смог никого убить — в нём этого нет, а в тебе есть! Не обманывайся, Елена — ты такая же, как и я!

Я действовала инстинктивно, не думая о последствиях. Одним быстрым движением бью коленом между ног — он сразу отпускает и получает удар по ушам. Вырвавшись, бегу из комнаты, уворачиваясь от рук нерасторопного официанта. Позади слышится вопль гнева, но даже не запнулась, сбегая по лестнице на первый этаж. За последние две недели хорошо изучила усадьбу и отлично разобралась, какая здесь охрана — мой путь ведёт всё к той же реке, только через неё можно покинуть это место, защищённое как неприступная крепость.

Но я слишком медленная и слишком импульсивная. Волк сбивает с ног — носом ударяюсь о паркетный пол. Во рту моментально появляется медный привкус. Кай переворачивает меня, и я вижу частичную трансформацию, эхом напоминающую о прошлом. У них даже глаза похожие — голубые, яркие, злые.

От испуга и боли выступили слёзы, а кровь из носа попала в рот. Одной рукой Кай придавил к полу, другой сильно сжал между ног, выдавив из меня болезненные всхлипы.

— Ещё раз провернёшь подобное — отправлю в питомник, поняла? — зарычал он.

Не дождавшись реакции, ещё раз сжал и тогда закричала:

— Да-да, я поняла! Пожалуйста отпусти!

Сквозь красную пелену, увидела и почувствовала его желание. Прямо сейчас он был готов взять меня. Задранное платье и глубокий вырез провоцировали, и по его глазам видно, как быстро сменяется злость на похоть.

От ужаса замерла, позволяя ему то сжимать, то разжимать пальцы внизу, пытаясь приласкать. Кай хотел вызвать ответную реакцию, но я только сильнее сжималась, «деревенела», почти не дыша. Тогда, сквозь трусики, он проник внутрь, но и это не вызвало ответных чувств.

— Всё могло быть по-другому, если бы ты этого захотела, — прошептал он, наклонившись.