– Алло, Григ? – закурлыкал в трубку тесть.

– Я же вас настоятельно просил не называть меня этой собачьей кличкой! Если вы не желаете звать меня просто Григорием, то вспомните, что мое полное имя Григорий Андреевич!

Вылив на тестя волну неудовольствия, Григ холодно поинтересовался:

– К вам не возвращалась Валерия?

– Не было, не приходила. – Владимир Игнатьевич не мог понять, жалеть ему Валерию или осуждать, поэтому чувствовал себя весьма неуютно.

– И что вы намерены предпринять? Так и собираетесь ждать у моря погоды? Она, если вы еще помните, ваша дочь.

– У моей дочери умнейший, рассудительный супруг, который по-мужски решал все семейные проблемы и напрочь отучил меня вмешиваться в их личную жизнь. Я думаю, он и сейчас найдет достойный выход, – нашелся тесть.

Григ невесело усмехнулся. Звонок оказался напрасным.

– Я не требую от вас решения моих домашних сложностей, я только интересуюсь, почему вы как отец ничего не предприняли, чтобы хотя бы узнать, где сейчас находится ваша дочь. Почему ее до сих пор не нашли? Или вы не в состоянии сделать даже это?

– Хорошо, Григорий Андреевич. Валерию отыщут, – пообещал тесть.

Вот так. Отыщут и приведут к нему – решай! Отец же просто умывает руки.

Завтра Валерия отработает сутки, а потом можно будет целых два дня упиваться свободой! Прошел почти месяц, как Валерия Григорьева исчезла из своей уютной квартиры. Ей уже изрядно надоела романтика неотопленного, холодного дома, таскание воды из колонки, душ из умывальника и удобства во дворе. Раздражение нарастало с каждым днем, но надо было выждать, и она терпела. Топила печь, стирала в цинковом корыте белье вонючим хозяйственным мылом и выносила помои. Тетя Люба не могла нарадоваться на Верочку. Жить ей стало заметно легче и веселей, и она как могла сглаживала горькие дни квартирантки.

– Бросала бы ты свою работу, девонька. Пока на мою пенсию проживем, а там, глядишь, и что-нибудь боле путное попадется, – каждый раз встречала она с работы Валерию. Как же, попадется тут! Без документов особенно выбирать не приходится. Валерии работа давалась тяжело. Она не умела приходить точно к восьми, для этого ей нужно было подниматься в семь, не могла таскать тяжеленные ящики с пивом и пресмыкаться перед ничтожеством, величаво именующим себя хозяином. Это бесило и самого владельца, и вызывало немало насмешек со стороны продавщиц-сменщиц.

– Верка, ты морду-то попроще сделай, а то всех покупателей разгонишь. И чего молчишь постоянно? Ни слова, ни улыбки от тебя… С тобой ведь ни мужикам, ни бабам не интересно.

– Мы здесь работать должны, а не друг другом интересоваться, – сухо бросала Валерия.

– Да ладно тебе, – отмахивались сменщицы от нравоучений. – Ты еще соплячка, чтобы нас жизни поучать. Давай, Верка, мы тебе лучше хорошего мужика подыщем.

– Хорошего мужика лучше себе подыщите! Тоже мне, обольстительницы.

Валерия знала, что женщины были на пять-семь лет ее моложе, но они умудрялись так старить себя дешевым кричащим макияжем и рядились в такие старушечьи юбицы, кофтейки и платьица, что тридцатишестилетняя Валерия и в самом деле на их фоне выглядела соплячкой. А как они живут?! Та, которая помоложе, Валентина, работает здесь, в киоске, и еще подъезды моет в девятиэтажке. Ей надо двух ребят тянуть, а с мужем развелась еще пять лет назад. Тот платит крохотные алименты, а бабенка выбивается из сил. До нарядов ли тут! И у другой сменщицы – Лиды положеньице не лучше. Пухленькая, смешливая, она также почти в одиночку обеспечивает семью – двух дочерей, пропойцу мужа да собачонку Мальву, о которой могла говорить часами.

– Не понимаю, – высказывала Валерия собственную точку зрения, – как можно плодить детей, не имея нормальной квартиры, достаточно средств, даже не заведя порядочного мужа.

– Вот и помолчи, если не понимаешь. Если бы тебя слушали, так уже вымерли бы все на фиг. Ты вот для кого себя бережешь? Ни мужа, ни детей! Пустышка. Жить надо веселей и проще.

Куда проще! Обносившиеся дети, нудный, безрадостный быт, мясо раз в месяц и пальто раз в десять лет! Нечто подобное запросто могло ожидать и Валерию, окажись она тогда, почти девчонка, с ребенком на руках. Конечно, родители бы помогли устроиться, но такой жизни, какая у нее была до недавнего времени, ей никто бы не обеспечил. И Саша, и Ольга смеют винить ее за то, что она захотела нормальных, человеческих условий? Нет уж! Она ни о чем не жалеет. А из этой дыры вырвется, и все пойдет по-старому. Валерия просто не создана жить, как эти бедолаги.

А «бедолаги» жили, шутили, только изредка вздыхали, снова шутили и изводили Валерию своими нехитрыми выдумками. Особенно изгалялась эта толстая Лидка. В прошлое дежурство, уходя домой, она нацепила на киоск небольшое объявление: «Доставлю райское наслаждение мужчине семидесяти лет. Обращаться в киоск, спросить Веру». Валерия спокойно торговала, не ведая, что над ней висит своеобразный призыв, и только ловила ненавидящие взгляды старух да шушуканье молодежи. И ведь отыскался желающий указанного возраста! Долго алел, робел, потом решился:

– А кто у вас Вера будет?

– Я буду, что вы хотели? – ничего не подозревала Валерия.

– Как это чего? Чего предлагаешь, то и хочу, – хихикнул старец.

– Мы много чего предлагаем, выбирайте сами, дедушка.

– Только ты, голуба, дедушкой меня не зови. Мне ведь семидесяти нет, слукавил я. Я ведь еще ого-го!

– Мужчина, – начинала раздражаться Валерия, – я очень рада, что вам нет семидесяти и что вы еще ого-го, но вы уже берите что-нибудь или отходите. Решайте быстрее, что вам надо.

– Ну решил, давай свое райское наслаждение, – смущаясь, прошамкал заказчик.

– «Баунти», что ли?

– Какое «баунти»? Ты не бойся, у меня деньги-то есть.

Прошло немало времени, пока ситуация разъяснилась.

– Ах ты, старый козел! Райского наслаждения ему захотелось! – вопили бабки, подоспевшие к разборке. – Да чтоб у тебя стручок отсох! Охальник!

Валерия еле разогнала собравшихся. В той старой, другой жизни, она и сама бы от души посмеялась и выдумала в отместку Лидке что-нибудь еще позаковыристей, но сейчас было не до смеха, а подобные мелькания на публике были даже опасны. Зато Лидка и Валька веселились вовсю. Что с них взять, убогие. Да и розыгрыши придумывали какие-то неумные, неинтересные. Недавно в бутылку «Кожановской» налили водки и продали ее первому же мужику со специфическими выхлопами из организма, который возжелал опохмелиться минералочкой. К вечеру народ шел непрерывным потоком и просили только минеральную воду. В результате Лидке и Вальке от хозяина досталась премия в размере десятки, а ей только возмущенные крики покупателей – почему это им все время суют минеральную воду, в то время как тому мужику продали минеральный спирт? Сменщицы еще и подшучивали:

– А ты недовольных к себе на рюмочку зазывай, а то по трезвянке на тебя и вообще никто не клюнет. О тебе заботимся, чудо!