Гамма понимал – это финал непростительно долгой жизни, расплата жуткая и неизбежная. Мигранта привели в чувство, окружили врачами, сенсами и психологами, вытрясли из памяти все, что касалось прошлых деяний и планов на будущее, все тайны, недодуманные мысли и несказанные слова, страхи, надежды, заморочки и приметы. Так лесной разбойник, давно не видевший добычи, выворачивает карманы нежданной жертвы, прощупывает отвороты рукавов и швы на одежде в поисках припрятанных ценностей.

Далекий Бета остался один на другом конце Вселенной, он не справится, нечего даже и загадывать. Зато координатор, бросивший их в самый ответственный момент без поддержки, получит свое. Гамма не сомневался, что юркий профессор с французской фамилией попытается отомстить за ассистента, да и рыжеволосая женщина из Комиссии вместе с честолюбивым местным ученым из той же Комиссии ни за что не отступят. Их толкает вперед чувство долга и любопытство, они докопаются. И тогда координатор почувствует всю глубину собственного предательства.

Да, Гамма на пороге смерти не стал выгораживать помощников, он рассказал все, что мог. Даже про появление координатора – их главную тайну.

Тогда, на заре тридцатых годов двадцатого века было модно интересоваться потусторонней всячиной. Не избежали соблазна заглянуть в лицо неведомому и властители молодого государства. Они рассылали эмиссаров на поиски мифических Гипербореи и Шамбалы, тащили к себе под надзор чародеев, ведьм и шаманов разного калибра, давали работу прочим шарлатанам.

По воле советской власти в одной из множества тайных лабораторий собралась команда талантливых ученых. Их было восемь, уже немолодых, растерявших юношеский энтузиазм, но отчаянно жаждущих жизни и потому готовых на все. Они понимали, что в случае неудачи близкие даже не узнают об их кончине, а то и сами пострадают за родство с врагами народа.

При бледном свете вначале керосиновой, а затем и электрической лампы они изучали старинные манускрипты, вчитывались в отчеты других исследовательских групп, записки безумных оккультистов. И экспериментировали, экспериментировали без особой веры в свои дела. Но каждый в тайне мечтал, что однажды, овладев заветными знаниями, вырвется на свободу из зарешеченного каземата, где их держали, и заставит своих тюремщиков горько пожалеть о содеянном.

Интерес власти к помощи из иного мира начал спадать, когда экспериментаторам повезло. Из неведомых бездн Вселенной они вызвали Нечто – бесплотное, могущественное, пугающее.

Когда дежурившая в тот день чекистка рухнула на руки Альфы (тогда еще Антона) и заговорила не своим голосом, струхнул даже он, Гамма. Захватившая тело тварь оказалась дезориентирована и напугана, поэтому пошла на контакт сразу, выложив страшную, но вполне правдоподобную историю.

Во-первых, оно когда-то было человеком и создало устройство, позволяющее мигрировать. Оно провело в странствиях по мирам не одну сотню лет, вобрало в себя множество чужих жизней. И переродилось в новую сущность, непонятную себе самой.

Во-вторых, вызов оккультистов-недоучек повредил энергетическую структуру существа, и оно теперь надолго застрянет в этом мире, пока не восстановится. Оно способно подсоединиться к человеку, даже временно управлять им, но это не полноценная миграция, скорее паразитизм.

В-третьих, для восстановления нужна энергия «разрыва ткани реальности», как оно тогда выразилось, ввергнув в шок смиренно внимающих ему оккультистов. А для этого ему требуются толковые помощники. Тут существо через комиссара рассмотрело своих пленителей и снисходительно изрекло: «На их роль вы вполне сгодитесь».

Оно пообещало им вечную жизнь, многократно повторяющуюся молодость, власть. А взамен попросило наладить в этот мир постоянный поток мигрантов. Оно коротко, но доходчиво объяснило устройство установки ретросдвига, упросило поторопиться и собрать ее как можно скорей. А заодно и максимально распространить чертежи в иных мирах. На чем и отключилось, обговорив предварительно, как и когда с ним связаться и как принимать сигнал с его стороны.

Очнувшаяся комиссар ничего не заподозрила. Но в компании исследователей тогда не обольщались – явных результатов от них не получено, потому за восьмерыми в скором будущем придут неразговорчивые люди. И самое гуманное, что может ожидать контактеров с потусторонним миром, – это пуля в затылок.

Они ушли, оставив свои впавшие в кому тела на & грязном полу каморки. Ушли, чтобы воплотить в жизнь план существа, подарившего им вечность. Они добровольно исполняли его инструкции, параллельно выстраивая свою будущую империю.

Но теперь, когда его, Гаммы, жизненный путь подходит к концу, существо молчит, отказывая в помощи и поддержке. Как молчало последние два года, не помогло Альфе, не заинтересовалось девочками. Хотя Гамма был уверен – оно по-прежнему поблизости, возможно даже в Барске.

Более трех часов Дорофея приходила в себя после успокоительного, утешаемая Машкой и ее родителями по скайпу Те словно знали, что с девочками творится неладное (а вдруг действительно знали, мало ли какие у них таланты?). Александра Михайловна, сочувственно глядя через монитор, неожиданно сказала Доре:

– Ты возвращайся к нам обязательно. Там было плохо, а здесь мы всегда рады тебя видеть, готовы помочь и поддержать.

– Я подумаю, спасибо, – осторожно поблагодарила ее Дорофея, удивляясь такой перемене. Прислушалась к Махе. Ух ты, не ревнует, даже хочет ее возвращения! Куда катится мир? Если бы еще и он выжил…

Захлопнув ноут, Машка первой решила выяснить отношения.

– Может, я эгоистка, – заявила она, упаковывая ноутбук в сумку, – но у меня никогда не было сестры. Это необычно – заполучить близнеца в шестнадцать лет. Ты мне нравишься, ты прикольная воображуля и зануда. Она открыла дверь и вдруг ехидным голоском добавила:

– Если Ланса починят, а ты не вернешься, так и знай, я его заберу себе! – Маша показала клону язык и скрылась в коридоре.

Вот неисправимая поганка!

Дора фыркнула, вылезла из-под одеяла, кое-как оделась и, пошатываясь, побрела из палаты в другую часть лазарета, где мучился Ланс. Его боль багровым маревом растекалась по коридору, пульсировала, простирала щупальца к чувствительным сенсам и природным психологам, покалывала в верхних позвонках и в затылке, будила желание плакать и жаловаться. И оттого было невыносимо одиноко, страшно. Сознание мутилось, хотелось отгородиться от чужого отчаяния и в то же время броситься на помощь, всеми силами облегчить муки. Только это невозможно, Дорофея четко знала. Как и то, что умирающий Ланс периодически думал о ней. В эти мгновения девушке хотелось сесть на пол и кричать – от его мучений, от несбывшегося – того, что могло случиться между ними, не наделай они оба глупостей.