Сначала стала вспоминать те крохи о начале Второй мировой войны, которые нам давали на уроках истории. Война началась в сентябре 1939-го нападением Германии на Польшу. Англия и Франция через пару дней объявили Германии войну, но, судя по первоначальным результатам, реально воевать и не думали. А когда в мае 1940 года немцы перешли в наступление, англо-французская армия моментально развалилась под ударами немцев. Это первый интересный момент: страны уже находились в состоянии войны, но, как только немцы перешли к активным действиям, союзникам наступили кранты. При таком раскладе рассуждения наших историков о том, что вот, мол, Сталин войны не ожидал и поэтому немцы сумели дойти до Москвы, выглядят, мягко говоря, странно. На самом деле получается, что в этот момент дело было не в неожиданности, а в том, что немцы просто лучше воевали. Вот этот вопрос и нужно прояснить при разговоре с Окуловым. Ясное дело, что про 22 июня говорить нельзя, но пусть объяснит провал англичан с французами, а потом попробую перевести разговор на нашу армию. Пусть обрисует, как поведут себя бойцы и командиры его дивизии в случае неожиданного нападения немцев. Вот так за мыслями глобального масштаба я сама не заметила, как заснула.

На следующий день я успешно сдала «зачет» по вождению легковой и грузовой автомашин и даже сама сумела заехать в гараж на грузовике. После этого повторился вчерашний кошмар с лошадью, правда, с некоторыми вариациями. К лошади я подошла бодро, угостила ее морковкой, после чего вскочила в седло и тут же грохнулась. Как мне объяснил, радостно улыбаясь, инструктор, прежде чем сесть в седло, нужно проверить, хорошо ли затянута подпруга. Из его объяснения я поняла главное — этот гад нарочно слабо затянул подпругу, чтобы я на личном опыте убедилась в важности этого действия. Самое правильное, по его словам, — это двойное затягивание подпруги: первый раз, когда седлаешь, — сразу не очень туго, так как лошади это очень некомфортно да и вредно, — и второй раз непосредственно перед тем, как сесть в седло. Но на этом мои неприятности не закончились. Пока я смиренно выслушивала инструктора, эта тихая и смирная Ласточка укусила меня, извините, за мягкое место. А когда я с негодованием повернулась к ней, то увидела, как лошадь смеется. Инструктор тоже хихикнул и пояснил, что это она слегка, играючи.

— Если бы она укусила вас по злобе, то вы бы неделю сидеть не смогли, — пояснил он. — А так она не кусачая, а игривая.

Да, лошадь — это не мой вид транспорта. Но тут выбирать не приходится. Как говорится, «лопай, что дают!». В моем случае это означает, что не всегда разведчик может выбирать, на чем ему передвигаться. Есть автомобиль — быстрей за руль, а если лошадь — то прыгай в седло. Снова ездила по кругу, потом немного по прямой и стала учить повороты. Короче, опять через пол часа спрыгнула у медсанбата и по накатанной дорожке поковыляла к врачу. Отлежавшись, двинула на стрельбы. Сегодня лично мне добавили стрельбу из пистолетов с двух рук. Наконец сумела все пули всадить в силуэт. Правда, стреляла только на поражение. Для задержания буду стрелять только с одной руки. Опять-таки лично для меня Ипполитов куда-то отлучился и вернулся со снайперкой. Причем, к моему удивлению, это была не мосинка, а СВТ-40.

— У мосинки бой сильнее, — сказал Ипполитов, — зато «светка» дает меньшую отдачу и после каждого выстрела не нужно передергивать затвор. Поэтому точность у вас из СВТ должна быть выше, чем из мосинки. Стрельбу будем нарабатывать на дистанциях от четырехсот до семисот метров.

Единственное, что меня удивило в снайперском варианте СВТ, — это отсутствие бленды на оптическом прицеле. Причем Ипполитов сначала даже не понял меня, когда я спросила о бленде. Лично я дома мало фотографировала — этим у нас увлекался папик, но твердо помнила, что при ярких источниках света, расположенных спереди или сбоку от фотоаппарата, на объектив нужно надевать бленду, чтобы не было бликов. Помнила также, что у современных фотоаппаратов на большинстве объективов крепится выдвижная бленда, что очень удобно. Поэтому, когда Ипполитов стал предупреждать меня о возможной демаскировке снайпера из-за блика на оптическом прицеле, я и вспомнила о бленде. Оказалось, что бленда к прицелу не предусмотрена. Пришлось внести, как сказал Ипполитов, рацпредложение — сделать бленду из картона, оклеенного черной бумагой.

При работе со снайперской винтовкой я сразу решила, что снайпер из меня не получится, поскольку нет у меня необходимой выдержки: я девушка активная и терпеливо ждать несколько часов или целый день одного удачного выстрела — это не мое. Но вот по ходу дела метко выстрелить на расстояние порядка полукилометра все равно нужно уметь. Именно этим я и занималась. Определение дистанции, учет силы и направления ветра и тому подобное. К концу занятия устала не столько физически, сколько морально. Зато потом оттянулась на рукопашной. Так что этот день прошел вообще-то легче вчерашнего. Уже хорошо.

А вечером пошла к Окулову в гости. Он встретил меня с упреком:

— Это что же такое? Почему на такое важное мероприятие, как мытье кубиков, меня не позвала?

— Федор Саввич! Ну, как бы это смотрелось, когда младший лейтенант приглашает генерала отметить свое звание? Не по чину мне было вас приглашать. А вот когда получу ромб, то вы будете первым в списке.

Услышав такое наглое заявление, генерал на пару секунд потерял дар речи и просто смотрел на меня и хлопал глазами.

— Да, ты, Анна Петровна, от скромности не умрешь. Но смотри. Память у меня хорошая и возраст пока еще не очень. Так что до твоего ромба, если ничего не случится, точно дотяну. И знаешь? Я почему-то верю, что тебе это по силам. Так что буду ждать. Ну хорошо. Теперь проходи и задавай свои вопросы.

Я поудобнее уселась на диване и начала:

— Федор Саввич, совсем рядом с нами, на расстоянии всего двадцати километров, находится, что бы пока ни говорили, вражеская армия. Поэтому все сейчас готовятся к войне с немцами. Но пока есть хоть чуточка времени, хотелось бы понять, каким образом Германия сумела разгромить англо-французские войска и практически без потерь выйти к проливу Ла-Манш? Ведь чем лучше знаешь противника, тем легче будет с ним воевать.

— Да, вопрос ты задала серьезный. После того разгрома в нашем Генштабе было проведено серьезное изучение этой военной операции, и кое-что из выводов я могу тебе рассказать. Но вот, что интересно, на твой вопрос нельзя ответить только с военной точки зрения. Без политики тут не обойтись. Так что слушай и мотай на ус, которого у тебя нет.

После образования нашего государства у капиталистов всех стран главной целью стало его уничтожение. И когда Гитлер пришел к власти в Германии, все западные страны решили сделать ставку именно на него. Строго говоря, Гитлер и не скрывал, что основной его интерес лежит на Востоке. Германии нужны земли, природные ископаемые и рабы. Поэтому война с СССР для него была предрешена. И Англии, и Франции это было на руку. Они сначала сквозь пальцы смотрели на нарушения Гитлером Версальского договора, потом поощрили его, отдав Чехословакию, в которой, между прочим, прекрасная военная промышленность. Но была одна загвоздка. Не было у Германии общей границы с нами. Польша нас разделяла. Несчастные поляки и не подозревали, что обещания о помощи и даже договоры с Англией и Францией являются липовыми. Не собирались эти страны защищать Польшу при нападении на нее немцев. Наоборот, им нужно было, чтобы Польша исчезла с карты мира. Только в этом случае у Германии появлялась общая граница с СССР. А поляки, со своей стороны, надеясь на союзников, по отношению к Германии вели себя как Моська со слоном. СССР неоднократно пытался заключить договор с англичанами и французами, но те исключительно тянули время. Мы ведь могли помочь Чехословакии, но опять-таки не было у нас с ними общей границы, а Польша наотрез отказалась пропустить наши войска к чехам. Выступала Польша и против союза с нами. И вот только после срыва переговоров с англичанами и французами СССР, как ты знаешь, заключил договор о ненападении с Германией. Не могли мы в одиночку в то время воевать с немцами, тем более что на Востоке у нас «на загривке» висела (да и сейчас висит) Япония.