– Витрину открывали? – быстро спросил Орлов.

– Нет. Витрина закрыта, шпилька не тронута, но она украшена гроздью камней, желтых бриллиантов грушевидной формы. Один из которых пропал. Сразу не заметили, потому что, несмотря на то что камень был одним из самых крупных в грозди, он находился внизу. И понять, что его не хватает, мог только тот, кто хорошо знает, сколько должно быть бриллиантов и как должна выглядеть шпилька.

На самом деле саму шпильку Станислав еще не видел, просто отчитался по тем вводным, что получил по телефону. Но как гласил его немалый опыт, исчезновение драгоценностей обязательно тем или иным образом будет связано с трупом. Только почему исчез единственный камень? Алчный до наживы человек забрал бы все. И, пожалуй, мог бы успеть скрыться где-нибудь на краю мира.

– Хорошо. Я так понимаю, что вы оба хорошо помните, с каким делом связана фамилия Казинидис. И какое к этому имеет отношение Гохран, – с легким вздохом сказал Орлов. Не с маленькими же детьми он, в конце концов, разговаривает. Спецы давно и хорошо его знали, а главное, они давно работали в системе. И так же, как и сам Петр Николаевич, очень хорошо разбирались во всех подводных течениях. И понимали, что все его полунамеки – это прямая просьба провести расследование максимально тихо. Чтобы ничего никуда не просочилось, без шума, пыли и погонь с перестрелками на территории Московского Кремля.

Сыщики синхронно кивнули. С одной стороны, напарники чувствовали легкую дрожь азарта. А с другой – точно так же, почти синхронно, они напряглись, понимая, сколько людей буду вставлять палки в колеса. Не впервой, конечно. Предложи начинающему оперу, да хоть следаку, раскрыть громкое дело, и он придет в восторг. Сразу заиграют невидимые фанфары, и вот он уже представляет, как, раскрыв преступление века, получает все причитающиеся ему награды, а преступник пойман и осужден на долгий срок. Предложи то же самое опытному оперативнику, он, пожалуй, отойдет и пропустит молодых вперед, чтобы они сначала собрали на себя все шишки. А сам он пока еще раз изучит все материалы, подумает за шахматной партией с приятелем над деталями, побеседует с теми, кто, казалось бы, не имеет отношение к делу, и поймает преступника. Но шуметь об этом не будет, а спокойно получит все причитающиеся премии и отправится домой. И дело тут не в амбициях. А в том, что опытные полицейские знают, когда именно «вор должен сидеть в тюрьме», а когда можно подождать и, используя этого вора, поймать более крупную рыбу. Опыт. И точно так же опытный сыщик уже давно знает, что лучше маленькая денежная премия от начальства, чем большая устная благодарность от общественности.

Гуров и Крячко чувствовали одинаковый охотничий азарт. Дело было старое, громкое и, скажем так… слегка обидное и очень дурно пахнущее. Аромат этот шел от высших эшелонов власти в прошлом. И теперь оперативникам нужно было как следует подумать и обсудить все вдали от посторонних ушей.

– Я хочу, чтобы вы расследовали только убийство. И не лезли в дела Гохрана, – снова сказал Орлов. Кажется, это был третий или четвертый раз за этот разговор.

Гуров и Крячко обменялись быстрыми взглядами. Это было сродни тайному рукопожатию старых друзей. Обычно, говоря подобное, Петр Николаевич брал паузу и после этого снимал очки и обводил подчиненных долгим серьезным взглядом. «Надеюсь, что вы поняли, что я понял, что вы…» То есть, по сути, давал карт-бланш. Но только с тем условием, что они раскроют данное им дело.

Об убийстве. Сыщики кивнули и покинули кабинет.

– Что ты помнишь про дело «Голден Ада»? Сравним показания до того, как полезем в архив? – спросил Гуров, когда они вернулись в кабинет. Станислав кивнул и покачал головой одновременно:

– Немного и в общих чертах. Это же было в девяносто третьем? Смутно, если честно. У меня тогда было большое дело по оборонке.

– Опять танки за булавки продавали? – вздохнул Лев Иванович, намекая на то, какой бардак тогда творился во всех сферах деятельности страны.

Напарники в качестве упражнения для ума все же напряглись и вспомнили детали дела.

В одна тысяча девятьсот девяносто третьем году началось судебное дело о мошенничестве в особо крупных масштабах против учредителя российской компании «Голден Ада». Сама организация была зарегистрирована в США, соучредителями выступали лица с американским гражданством. Тогда это все легко можно было объяснить территориальным вопросом. Хотите открыть бизнес на американской земле? Тогда в правлении должны быть местные. Минимум двое. Лучше трое.

Начиная с девяносто второго года Андрей Казинидис, главное действующее лицо дела, директор и автор всей идеи аферы, под видом продажи или получения под них кредита у США вывез из России необработанных алмазов и бриллиантов на сумму более пятисот миллионов долларов. В российский бюджет вернулось около ста восьмидесяти миллионов долларов. Каждый раз суммы меньше рыночной стоимости объяснялись тем, что камни либо оказались с дефектами, либо просто плохого качества, либо, наоборот, слишком хорошего, и продать их было сложно. Странностей и сюжетных дыр в этом деле было столько, что впору заводить по отдельному делу на каждого фигуранта и на каждый эпизод. Но самым большим удивлением стал приговор. После того как Казинидиса экстрадировали из Греции, он должен был отсидеть в тюрьме около шести лет. Потом четыре… И через два года он уже вышел на свободу и, прожив год в Бельгии, вернулся в Грецию, где его следы затерялись.

Как случилось так, что все эти камни были выданы, по сути, под гарантии американской компании?

Почему такой маленький срок?

Что стало с остальными участниками дела?

Формально выносить документы из кабинета… нельзя. Но на практике мало кто работает только на работе, и, как и все, Гуров часто брал работу на дом. Хотя когда-то давно он пообещал своей жене, Марии, что дома, рядом с театральными сценариями, не будет фотографий с места преступления.

– Я и не соврал. Фотографий тут нет, – сказал сам себе Гуров и положил папку с документами на заднее сиденье рядом с букетом цветов в смешной круглой коробке. Это тоже была их с Марией традиция. Как и честные попытки Гурова бывать если не на всех, то на большинстве премьерных спектаклей, в которых занята его жена. Как сегодня.

Лев Иванович никогда не дарил ей больших букетов цветов. Они не подходили его жене совсем. Как если бы… если бы он пришел на премьеру в театр в папахе и спортивных штанах, наверное. Чувство стиля нужно воспитывать. Мария могла сыграть любую роль.