Но Прутик покачал головой:

– Не могу. Я… я ведь капитан небесных пиратов. Как мой отец и как отец моего отца. Это у меня в крови.

Профессор печально кивнул.

– Но если ты когда-нибудь передумаешь… – произнес он, – мантия Профессора Света только украсила бы плечи такого героя.

Прутик улыбнулся.

– Что ж, – вздохнул Профессор, – я должен был это сказать. Теперь о том, что мы обсуждали у меня в кабинете. – Он сделал шаг назад, чтобы показать два объемистых мешка, которые лежали на земле. – Думаю, что здесь все в полном порядке: конверты, инструкции, кристаллы. Все, как мы договаривались. И я прослежу за тем, чтобы колокол звонил каждый вечер. Это будет славный новый обычай. – Улыбнувшись, он добавил: – в честь твоего возвращения из Сумеречного Леса.

Прутик протянул Профессору руку, и они тепло простились.

Прутик сообразил, что приземлились они совсем рядом с таверной «Дуб-кровосос». Прошло, однако, еще целых два дня, прежде чем он переступил порог заведения Мамаши Твердопух. Именно столько времени ушло на то, чтобы подобрать экипаж.

Утром первого дня он нанес визит Жиропоту. К несчастью для тучного лоснящегося владельца лавки, новая партия живого товара только что прибыла из Темных Лесов. Если бы Прутик был один, то Жиропот, возможно, взял бы свои слова назад, но присутствие свирепого плоскоголового и зловещей фигуры в капюшоне окончательно убедили его сдержать данное обещание.

Как когда-то Облачный Волк взял на корабль Моджин, чтобы вернуть ей свободу, так теперь и Прутик покинул лавку с тремя существами, которым было там явно не слишком уютно.

Первым был Шпулер, эльф-дубовичок с огромными постоянно моргающими глазами. Однако, несмотря на весьма хрупкий вид, Шпулер обладал богатым опытом воздухоплавания.

Вторым оказался Гуум, молодой толстолап с еще не зажившими ранами, нанесенными ему острыми зубьями капкана, в который он угодил. Пока Прутик рассматривал его, толстолап нагнулся к мальчику и дотронулся до зуба, висевшего у него на шее.

– Ву? – спросил он.

– Ву-ву, – объяснил Прутик.

– Д-ву-г? – снова спросил толстолап.

Прутик кивнул. Хотя Гууму было немного лет, он уже слышал историю о мальчике из Темных Лесов, который однажды излечил толстолапа от зубной боли.

А третий член экипажа… Прутик так и не заметил бы это покрытое чешуей существо с тонким длинным языком рептилии и огромными веерообразными ушами, если бы оно само не заговорило.

– Вы набираете команду, – прошипело оно. – Полагаю, вам пригодился бы тот, кто может слышать мысли. – Существо улыбнулось, закрыв веера своих ушей. – Я – Лесорыб.

Прутик кивнул:

– Добро пожаловать на борт, Лесорыб. – Он протянул существу десять золотых монет.

Теперь их было уже шестеро. Осталось найти еще двоих, и экипаж был бы укомплектован. Но сделать это из-за ушастого Лесорыба оказалось нелегко.

Каждый раз, когда где-нибудь на рынке или в таверне Прутик заводил разговор с подходящим, как ему казалось, кандидатом, Лесорыб вслушивался в самые сокровенные мысли последнего и через некоторое время начинал неодобрительно качать головой. Один слишком труслив, другой беспечно небрежен, третий склонен к предательству.

Только к вечеру второго дня в какой-то убогой пивнушке они случайно наткнулись на еще одного будущего члена экипажа. На первый взгляд коренастый подвыпивший душегубец, сидевший за стойкой и ронявший слезы прямо в кружку лесного эля, показался не самой подходящей кандидатурой. Но Лесорыб был непреклонен:

– Его мысли полны скорби, но у него чистое сердце. Более того, он знаком с воздухоплаванием. Поговорите с ним, капитан.

В ходе последовавшего разговора Прутик узнал, что имя душегубца – Тарп, Тарп Хаммелхэрд, и что он приехал в Нижний Город к своему брату, Тендону, который торговал здесь амулетами. И вот только что, не прошло еще и двух часов, как он узнал, что Тендон мертв: взорвался во время какого-то глупого опыта с грозофраксом, в котором участвовал только потому, что его мучила жажда.

– Как это несправедливо, – рыдал Тарп.

Лесорыб оказался прав – сердце Тарпа Хаммелхэрда было чистым. Немного успокоив его, Прутик предложил душегубцу десять золотых монет и место на борту «Танцующего-на-Краю». Тарп принял предложение.

– Прошу прощения, – раздался резкий голос. – Если я правильно понял, вы набираете экипаж? Если так, то можете больше никого не искать.

Прутик обернулся. Стоявший перед ним был худ, но крепок – с узким острым лицом, большим горбатым носом и маленькими ушами, которые сразу обращали на себя внимание.

– Ваше имя?

– Крылатый Орешек, – ответил человек. – Лучший квартирмейстер по эту сторону неба.

Прутик оглянулся на Лесорыба, но чешуйчатый шпион только пожал плечами.

– Я точно определяю высоту, помню любые цифры, и у меня нюх на выгодные сделки, – продолжал Орешек, и его беспокойные глазки блестели за стеклами стальных очков.

– Я… Мне… Подождите минутку, – ответил Прутик и отвел Лесорыба в сторону. – Ну как? – прошептал он.

– Я не знаю, капитан. Несомненно, что каждое его слово – правда. И все же… я не знаю. В нем есть что-то такое… Что-то затаенное и подавленное. Это что-то может проявиться в любой момент – или же не проявится никогда.

Прутик вздохнул и с раздражением заметил:

– Мы так целую вечность будем искать. А этот Орешек вроде бы неплохой парень. – Он посмотрел в окно. – И мы могли бы сразу же отправиться к Мамаше Твердопух. – Прутик вытащил последние десять монет из кошелька и сказал Лесорыбу: – Попробую рискнуть.

Лесорыб кивнул:

– Решаете вы, капитан!

– «Танцующий-на-Краю» готов и ждет тебя в укромном месте, – сказала Мамаша Твердопух. – Но сначала – секрет.

– Ах да, конечно же. Секрет! – объявил Прутик. Мамаша Твердопух придвинулась ближе, когда он вытащил из кармана кристалл грозофракса и положил перед собой на стол. – Будьте любезны, ступку и пестик.