Красный гигант был на голову выше мастера Багуа и гораздо шире в плечах, но первые же секунды боя показали, что его преимущество в физической силе ничто по сравнению с разящей мощью Железной Ладони. На Ирокеза обрушился град пушечных ударов, заставивший его буквально ослепнуть. Но он продолжал твердо стоять на ногах, защищаясь от наседавшего на него китайца мускулистыми ручищами. Один его смазанный, незавершенный удар вроде бы достиг цели – Железная Ладонь распластался на опилках, но тут же вскочил и, как теннисный мячик, запрыгал вокруг индейца. Вслед за этим последовала стремительная атака, завершением которой стал удар «леопарда» – горизонтальной ладонью с согнутыми в фалангах пальцами – в область сердца.

Ирокез продолжал стоять. Глаза его были полузакрыты. Казалось, он заснул или вышел на сеанс связи со своими давно умершими предками. Бой был остановлен.

Рефери подошел к Ирокезу, пощупал пульс, приоткрыл кончиками пальцев глазное яблоко и легонько толкнул его в грудь. Индеец рухнул навзничь. Он был мертв.

Трудно передать то состояние тупого отчаяния и безысходности, которое я испытал, вынося Ирокеза из колизея. Помогавший мне Спокойный хранил молчание. Даша неистово обливалась слезами.

Тело индейца было в тот же день предано земле – вблизи того места, где нашел успокоение первый и последний исламохристобуддист Илия. С каждым днем нас становилось все меньше, а грозящих нам опасностей все больше – казалось, несть числа уготованным нам испытаниям.

Узнав о постигшем Ирокеза несчастье, Игнатий сотворил молитву за упокой его души, а после произнес фразу, смысл которой был для меня не совсем понятен.

– Он пресытил меня горечью, напоил меня полынью, сокрушил камнями зубы мои, покрыл меня пеплом, а жажды моей не утолил...

– О какой жажде ты говоришь?

– О той, которую чем больше утоляешь, тем больше хочется.

Почему, когда русский человек хочет выпить, он начинает говорить загадками и иносказаниями?

– Тут в баре есть телевизор, – нашелся я и предложил Игнатию его посмотреть.

Даша охотно составила нам компанию.

Это был сумрачный вечер. Игнатий так насмотрелся телевизора, что мне пришлось тащить его в номер на себе. Даша ковыляла где-то сзади и чуть не уснула по дороге. Сквозь пьяный угар обозревая контуры будущего, я с трудом представлял себе, как буду драться с Черной Маской. Но это мало меня беспокоило – как говорится, пьяному море по колено. У меня еще было время протрезветь, а если и не было – тем хуже для моего противника. Злой с похмелья, я страшен для моих врагов.

К открытию полуфинала я, конечно, опоздал. К счастью, по жеребьевке мне нужно было выходить на ринг во второй паре. «Отмокая» в номере после вчерашнего, я как-то упустил из виду временной фактор. Поэтому в колизее объявился за две минуты до начала боя. Черная Маска был уже внутри панкратиона и в ожидании моего появления тянул связки.

К этому моменту уже был известен первый финалист – Спокойный, в упорной схватке победивший Железную Ладонь. В споре за вторую путевку в финал мне предстояло лечь костьми в поединке с очень опасным противником, на стороне которого была совершенно отвязанная публика: этим головорезам ничего не стоило разобраться со мной после боя. Поэтому наилучшим для меня исходом был глубокий нокаут с последующей транспортировкой моего бесчувственного тела в отель. В этом случае я избавил бы Черную Маску от необходимости добивать меня на арене.

Терзаемый этими противоречивыми чувствами, тошнотой, то и дело подкатывавшей к горлу и, чего греха таить, страхом перед своим грозным соперником, я вошел в панкратион, не в силах унять противную дрожь в коленях. Боец я был никудышный, но считал делом чести оказать Черной Маске достойное сопротивление. «Я покажу этому чеченскому волку, как дерется не совсем трезвый русский офицер запаса...» – мысленно накручивал я себя.

Этот наглец был так самоуверен, что даже подмигнул мне. Рассвирепев от подобной фамильярности, я очертя голову ринулся вперед. Мелькнувшая перед моим лицом спецназовская маска и глаза небесной синевы, под каждым из которых мне не терпелось поставить по фингалу, окончательно вывели меня из равновесия – ни один из моих ударов не достиг цели. Тогда я решил пойти на сближение и заломать его борцовским приемом. Расчет был прост: сдвинуть маску так, чтобы прорези для глаз оказались как минимум на заднице. В этом случае я мог бы безнаказанно лупцевать его всеми доступными мне способами. Но он разгадал мой маневр. Передо мной была, несомненно, очень хитрая и изворотливая бестия. После очередного «нырка» он зафиксировал точечный удар ногой в мою голову. Со стороны, должно быть, это выглядело вполне убедительно, но я-то знал, что Черная Маска лишь обозначил атаку, не доведя ее до конца. Это настораживало: по-видимому, прежде чем дожать меня, он решил поиграть со мной, как кошка с мышкой. Я стал более осторожен и провел разведку боем – простейшую связку, завершением которой был удар «солнцеобразным» кулаком – «Черный тигр вырывает сердце». Он легко ушел с оси моей атаки на другой уровень. Что-то неуловимо знакомое почудилось мне в этом движении. Мне показалось, что я спаррингую с давно и очень хорошо знакомым партнером. Тогда я отошел на исходную и выполнил другую, более сложную связку с последующим ударом снизу сомкнутыми пальцами ладони «Красавица смотрится в зеркало». Он красиво парировал его, поставив блок «зеркальной рукой» из низкой стойки. Это был сущий дьявол: он обладал феноменальными телепатическими способностями и безошибочно угадывал то место, в которое я собирался нанести очередной удар. Тогда я решил провести эксперимент и своими ложными мыслеобразами ввести его в заблуждение. Но он опять каким-то чудом уловил мой импульс и блокировал тщательно и скрытно подготовленную атаку. И вновь мне показалось, что я встречался с этим человеком на ринге, быть может, уже давно, в незапамятные времена. Словно в подтверждение моей смутной догадки Черная Маска провел хорошо известный мне прием рукопашного боя. Я ответил перехватом с последующей контратакой в корпус. Черт возьми, я тысячу раз проделывал это на показательных выступлениях рукопашников нашего Краснознаменного высшего общевойскового командного училища! И хотя было это лет пятнадцать назад, моторная память подсказывала мне, как действовать дальше. Я дрался с Черной Маской, не нанося ему никакого урона (как, впрочем, и он мне), несмотря на видимую ожесточенность нашей схватки.

Мысль, озарившая меня, была слишком невероятна, чтобы оказаться правдой.

– Дерись, сукин сын, – сквозь зубы проговорил я.

– Не надо играть желваками и надувать на лбу вены, – сказал он негромко. От звука этого голоса я готов был выпрыгнуть из клетки или броситься ему на шею, – теперь у меня уже не оставалось никаких сомнений: передо мной был мой друг Садовский.

– Ты же в плену, – ошарашенно проговорил я, не переставая вести «бой».

– Эти ребята зарабатывают на мне деньги.

Садовский сделал «вертушку», как бы призывая меня не расслабляться и не слишком широко открывать рот.

– Где тебя держат?