— Надеюсь, вы не рассчитываете, что я запомнил все то, о чем вы мне говорили?

— Как только у нас появится свободная минутка, я вновь предоставлю вам списки всех моих дел, и вы сами во всем разберетесь.

— Бухгалтер был бы вам намного полезнее.

— Это называется — встать с левой ноги, — засмеялся Реб. — Нет, мне нужен совсем другой человек, а не бухгалтер. Вы скоро сами в этом убедитесь. Время пришло.

— У вас, конечно, где-то есть документы? Акты, контракты? Все эти сделки вы же не заключали, лишь пожимая руки сотням мужчин и женщин?

— Документы хранятся в банковских сейфах и у разных адвокатов, услугами которых я пользовался. Вам предстоит все собрать. Дэвид, не волнуйтесь, все будет хорошо.

Внизу под ними расстилались нежные, залитые ярким солнцем пейзажи Англии.

— И я также сказал вам, чем мы намерены заняться в Лондоне: купить одно-два судна.

— Два судна?

— Два танкера, Дэвид.

— 26 -

В Лондоне их ждал человек по фамилии Петридис, Ник Петридис, который считал себя американцем, нью-йоркцем, но явно был грек по происхождению. Позже Сеттиньяз узнали что именно этот Петридис сыграл свою роль в «восстановлении» Уолл-Стрит.

Сейчас он довольствовался тем, что сделал доклад в автомобиле, куда они все трое — Климрод, Хаас и он, Сеттиньяз — сели в аэропорту Лондона.

Петридис сказал Климроду:

— Дела обстоят так, как я вам изложил. Я не собираюсь возвращаться к…

— Нет, — возразил Климрод, — именно вернитесь. С самого начала, пожалуйста. Дэвид, послушайте, прошу вас. Вы еще не вошли в курс дела.

— Около шестидесяти судов, — продолжал Петридис, — все торговые. Из них шестнадцать танкеров. Распродажа флота состоится в Лондоне через три дня. Уже сейчас известно, что будут присутствовать все крупнейшие судовладельцы западного мира — Онасис, Ливанос, Ниархос, Голандрис, Даниель Людвиг, Гетте. Норвежцы, англичане, представители американских нефтяных компаний вроде «Галф». Остальных я не называю. Продажа будет происходить по принципу «полюбовно, в пользу предлагающего наибольшую цену» в помещении Министерства морского флота. Покупатель предлагает сумму, указывая ее в запечатанном конверте, у него есть возможность увеличить на десять процентов самую высокую предложенную цену.

— Вы слушаете, Дэвид? — спросил Климрод.

— Да, — раздраженно ответил Сеттиньяз, хотя уже увлекся разговором, даже начиная испытывать что-то вроде завороженного любопытства. — Я могу задать вопрос?

— Какой угодно, Дэвид.

— Вы намерены участвовать в этой распродаже? Серые глаза Реба лукаво блестели.

— И да, и нет, Дэвид. В торгах буду участвовать не я сам, а подставное лицо.

— И этим лицом буду я, — осенило Сеттиньяза.

— Вы. Если только не откажетесь. Вы прибыли в Лондон не для этого. Я просто пользуюсь вашим присутствием.

— А если бы меня здесь не было?

— На аукцион отправился бы Ник. Впрочем, вам ничто не мешает пойти туда вместе. Ник, продолжайте.

— Теперь о владельцах того флота, который будет распродаваться, — продолжал Ник Петридис. — Эти владельцы — одна семья, англичане по национальности, но румынского происхождения; Мэйджоры — английский вариант их настоящей фамилии Майореску. Надо знать историю их семьи, которую обычной не назовешь. Часть их клана покинула Румынию в 1907 году после крестьянского бунта; она обосновалась в Англии и приняла английское подданство. Остальные Майореску продолжали жить в Бухаресте и Констанце. Тут все усложняется. В августе 1944 года в Румынию вступают русские. В румынских портах стоит более сорока судов, принадлежащих Майореску, то есть признанному главе клана Косташу Майореску и двум его братьям, Иону и Никифору. Они сразу же почувствовали, куда ветер дует, и начали отправлять свои корабли в Лондон, Роттердам, Марсель. Но русские тоже не дремали. Косташу и его братьям запрещают выезд. Им все-таки удается переправить за границу не только свои последние суда, но и всех Майореску, женщин и детей, еще находящихся на территории Румынии; сами они, как ни в чем не бывало, остаются в качестве заложников, обивая пороги различных учреждений, чтобы тем самым отвлечь внимание Вышинского и румынских коммунистов. Но этот номер не проходит: когда обнаруживают, что у них есть деньги, то Косташа вместе с братьями сажают в тюрьму. Они и сейчас там сидят. Даже неизвестно, в какой именно. Может быть, в Советском Союзе.

Черный «даймлер» приближался к Гайд-парку. Реб Климрод, казалось, не слушал Петридиса. Он раскрыл на коленях книгу и читал ее, переворачивая страницы с поразительной быстротой. Сеттиньяз прочел название: «Десять дней, которые потрясли мир», Джон Рид.

— Майореску, пардон, лондонская семья Мэйджоров, вот уже шесть лет предпринимают все возможное, чтобы освободить главу клана и его братьев. Бухарест даже не дает себе труда отвечать на запросы. Правда, однажды там заявили: «Доставьте все суда в Черное море, и мы вернемся к этому разговору».

«Даймлер» выехал на Парк-лейн.

— Информационный бюллетень исчерпан, — сказал Ник Петридис, улыбаясь в свои черные .усы веселого пирата.

«Даймлер» остановился перед отелем «Дорчестер». Реб Климрод спросил с улыбкой:

— А чего вы ждали, Дэвид? Что я сниму номер для всех нас в районе Уайтчепеля? Вы займете свое место в кругу миллиардеров в связи с вашим намерением закупить флот из шестидесяти судов. Вам нужен достойный вас отель.

Они вошли в отель. На имя Дэвида Джеймса. Сеттиньяза и Николаса X. Петридиса, прибывших из Нью-Йорка, были забронированы два номера «люкс». Ничего для Климрода или даже Хааса (он исчез, испортив всю компанию, в неизвестном направлении). Невозмутимые и не столь уж дряхлые лакеи возникли откуда-то из стен, словно призраки Оскара Уайльда, и с благоговением подхватили их чемоданы. Сеттиньяз оказался в гостиной своего номера наедине с Климродом, который принялся лицезреть зеленеющую под окнами листву Гайд-парка. Затем он медленно сказал:

— Впервые я приехал в Лондон в 1937 году. Мне было девять лет. Я очень люблю этот город. Ну, Дэвид, начинайте, задавайте мне ваши вопросы…

— На самом деле вы ведь не намерены покупать все суда, не так ли?

— Конечно, нет. Я еще не могу тягаться с греческими судовладельцами, а ведь все они так или иначе связаны друг с другом, эти двоюродные братья, племянники, дядья, тягаться с Людвигом или Полем Гетти. Пока не могу.

— Какова цель вашего маневра?

— Я вам отвечу позднее. Это не недоверие к вам, просто я еще ни в чем не уверен.

— А какова моя роль?

— Вы действительно попытаетесь приобрести эти суда. От имени одной фирмы, которую я позволил себе назвать «Диана Мэрии компани». Надеюсь, что вы не усматриваете здесь ничего обидного. Когда я создаю новые компании, я испытываю трудности с их названиями. Ник предоставит вам все документы. Теперь о Нике; рекомендую вам держаться с ним осторожнее. Ему известно, что я провел несколько операций с недвижимостью на Уолл-Стрит, но он знает далеко не все. Он и понятия не имеет, чем я могу заниматься в других местах. Я даже думаю, что он принимает меня за представителя кого-то или какой-то группы, почему бы и не мафии, с которой вы связываете меня. Мне хотелось, чтобы он пребывал в подобном мнении. Отныне вы знаете в сто раз больше из того, чего он не знает, и настанет день, когда соотношение станет миллион к одному, в вашу, конечно, пользу. По своему положению, Дэвид, вы выше его, и вы будете подниматься все выше.