— Вы не связаны. — Он перевел взгляд вправо, изучая меня. — Это не может быть любовью, потому что этот ублюдок неспособен любить. Поэтому мне трудно понять, почему ты вышла замуж за такого, как он.

— В смысле?

— Мародерствующего ублюдка, который всегда охотится за тем, что ему не принадлежит.

— Может быть, ему кажется, что принадлежит.

— Может, и так, — сказал Грейди, отпивая еще один глоток. — Но чувства и реальность — это две разные вещи, милая.

— Во мне нет ничего милого. — Я ухмыльнулась ему. — Не стоит делать предположений.

Допив остатки своего виски безо льда, я хотела отвернуться от Грейди, но он поймал меня за руку.

Пальцами он впился в мою кожу, и когда я попыталась пошевелиться, он сжал мою руку еще крепче.

— Я заправляю Адской кухней, — сказал он низким и сочащимся ядом голосом. — Что входит в нее, из нее и выходит. И в ближайшее время я планирую сделать вас вдовой, миссис Келли. Надеюсь, вы оформили толстенный страховой полис на этого ублюдка.

Ли ослабил хватку, прежде чем я услышала цокающий звук.

— Вы можете смотреть, но никто, кроме меня, не прикасается к моей жене.

Я повернулась вовремя, чтобы увидеть, как Келли взяла три пальца Ли и отдернул их. Ли издал болезненный рык, заставивший всех присутствующих обернуться и наблюдать за нами.

Келли, казалось, было наплевать. Он наклонился близко к уху Ли.

— Мы обсуждали это неоднократно, Грейди. Пора бы тебе уже усвоить, что принадлежит тебе, а что нет. Прикосновение к жене другого мужчины равносильно предъявлению прав на то, что принадлежит этому мужчине. Это проявление неуважения.

Келли отпустил покалеченную руку Ли, расправил плечи, а затем предложил мне свою руку. Я взяла предложенную мне руку, зная, что люди наблюдают, перешептываются, но по-настоящему мое внимание привлекла группа мужчин в углу. Ненависть исходила от них горячими волнами, а огневая точка?.. Она была нацелена на Келли.

— Те люди, — сказала я, стараясь, чтобы мое внимание к ним не сильно бросалось в глаза. — Они с Грейди?

Келли поднял мою ладонь и запечатлел поцелуй на моих пальцах, точно так же, как проделал это перед тем, как мы вышли из дома, но на этот раз это было сделано для виду. Он отстаивал свои права.

— Забудь о них, дорогая, — мягко сказал он. — Ты никогда их больше не увидишь.

Это было сказано чертовски загадочно.

— Ты дружен со всеми этими политическими деятелями?

— Половина из них один или два раза отправляла меня на нары.

Он ухмыльнулся.

— Другая половина нанимала меня.

Вздохнув, я вздернула подбородок, устремив взгляд вперед, пока мы продвигались сквозь толпу. Люди все еще пялились, но по одной главной причине.

Кэш Келли вернулся.

• • •

В комнате было так темно, что я практически ничего не видела. Не могла различить очертания фигур или даже увидеть свою руку, поднеся ее к своему лицу. Температура в комнате была на градус выше нуля. Одну вещь я поняла о Келли сразу: в его доме было холодно. Пока я жаловалась, он заявил:

— Холод помогает лучше дышать и спать.

Я не понимала, как мои зубы, стучащие всю ночь, помогут мне лучше дышать или спать — и моя кровь разгорячилась.

Может быть, он держал свое жилище таким холодным, потому что, если бы кто-то убил его во сне, его тело бы сохранилось лучше.

Посмотрев в его сторону, я вздохнула. По крайней мере, он отдал мне все одеяла. Я откинула их и направилась в ванную. Холод прилипал к моей коже, как и пот тоже. Волосы прилипли к голове, а рубашка Келли прилипла к телу.

Я включила прохладную воду в кране и, побрызгав на лицо, наклонилась над раковиной, давая воде стечь обратно в слив.

Может быть, меня сейчас стошнит.

Я почувствовала движение, а затем уловила его. Сердце заколотилось в груди, хотя я и не подпрыгнула.

— Ты слишком молчалив, — сказала я, сквозь стиснутые зубы.

Келли прислонился к двери ванной, без рубашки, в одних серых трениках, и наблюдал за мной. Его зрачки мерцали от маленького, мягкого света, который включался ночью, если кто-то входил в ванную.

— Съела что-то не то, дорогая?

— Можно и так сказать. — Я выключила кран и схватила полотенце, чтобы вытереть лицо. Повесив его обратно, я хотела проскочить мимо Кэша, но он поймал меня за руку, и я остановилась, глядя на него снизу вверх.

— Должно быть, это была действительно плохая еда. Ты бледнее гребаного призрака.

— Это явно не пошло на пользу моему желудку, — сказала я. — От этого у меня закружилась голова.

Он переводил взгляд, как будто пытался разгадать мою загадку.

— Дурной сон.

Эмоции в глубине моего живота подступили к горлу. Не была уверена наверняка, смогу ли ответить. Поэтому просто кивнула.

Кэш убрал пальцем прядь волос, прилипшую к моему лицу, а затем, взяв меня за руку, повел обратно в спальню. Однако на этом он не остановился. Кэш прошелся по затемненному дому, как будто мог видеть сквозь него, а затем приглушил свет, когда мы добрались до кухни.

Затем он подошел к холодильнику, открыл его так, что свет из него осветил его лицо и тело, и достал контейнер с супом. Он поставил его на стол, прежде чем пойти за сотейником.

Помешивая суп, он сказал:

— Все из-за выпивки.

— Что?

— Мой старик говорил, что если перепьешь, то сможешь вызвать черта. Ты слишком много выпила сегодня вечером.

— Я пила куда больше. — Пожала плечами, хотя он стоял ко мне спиной. — Твой дом для меня в новинку. Здесь всегда темно и холодно, и всякий раз, когда я через многое прохожу, моя сестра приходит ко мне.

Я никогда никому в этом не признавалась, и не была уверена, почему я призналась в этом Кэшу. Может быть, потому что у него был близнец, и он мог понять, что расстояние делает с душой другого.