пользу музея (315). Поэтому-то я и двинулся туда. Это первый спектакль на

украинском языке, виденный когда-либо мною.

Пьеса сама по себе, по-моему, довольно хороша и исполнена была отчасти добропорядочно.

На спектакле был М[ихаил] К[онстантинович] с женой. В. М. Маковский с женой же заведовал

буфетом.

30 мая. Ларенька и Лидия Антоновна (316) сегодня утром поехали в Лубны, при чем Ларенька

сегодня же воротилась, получив свои [737] квартирные деньги, а Л[идия] А[нтоновна] осталась там

для какой-то операции с искривившейся маткой и приросшей к позвоночнику. Без Лареньки, я также и

вечером ездил в город, причем в последний раз заезжал к Дымскому, который показывал мне свою

усадьбу, стоящую на одном из красивейших мест в Хороле.

31 мая. Солдаты уже 3-й день, как принялись за починку стен в лазаретных конюшнях и дня через

2–3 уже почти все окончат. И стоило ведь только приняться, а то сколько было у них разговору!..

Утром был в городе и навыкапывал черепков со старой [738] свалки. После раскопок зашел к

Дымскому и отдал 2 своих статьи для «Известий Х[орольского] О[бщественного] к[омите]та».

1 июня. Я занялся усердно своей энциклопедией.

2 июня. Продолжал сидеть над энциклопедией.

Утром ездил к А[лександру] С[ергеевичу] подсчитывать мои расходы и кое-что выяснил. Есть

надежда, что я почти ничего не истерял из своего кармана.

3 июня. Надежда оправдалась: нашлись еще 85 р[ублей], так что мне еще нужно получить с

А[лександра] С[ергеевича] 46 коп[еек].

Утром я встал около 6-ти часов и почти до обеда пробыл на раскопках изразцов, а после обеда

ездил в музей, где подтер пол, а потом осмотрел павшую вчера и вскрытую сегодня лошадь: пала, по-видимому, от тромбоэмболических колик.

4 июня. Утром я был в городе и заходил в [739] музей, который поразил меня своими грязными

полами. Дежурный, реалист А. Худенко, с которым мы сегодня же [740] около 10 ч[асов] утра ездили

безрезультно [741] на хутор к его знакомым смотреть [742] ковры, – вместо 11 [часов] пришел в

начале 1-го [часа]. Значит, до этого времени музей должен был бы стоять закрытым для публики.

Очевидно, Худенко не ожидал, что распрощавшись с ним, я поеду в музей и тем невольно

проконтролирую его дежурство. День не был воскресным, и публика уже заранее собралась к музею.

Я вытер полы, продежурил до Худенко, а потом направился к М[ихаилу] К[онстантиновичу].

С ним мы встретились на дороге. Я не преминул поделится музейными впечатлениями, а также

выслушал и печальную новость М[ихаила] К[онстантиновича]. Судя по последнему объявлению

воинского присутствия, М[ихаилу] К[онстантинови]чу подлежит явиться к освидетельствованию. Но

М[ихаил] К[онстантинович] все-таки хотел навести еще кой-какие справки, не выйдет ли ему какой-либо отсрочки.

5 июня. Сегодня я был в совете солдатских и рабочих депутатов, где меня попросил на пару слов

представитель от 1-го отделения Патласов. Он начал со мной с того, зачем я сторонюсь от солдат и не

приду к ним с словом [743] просвещения. В ответ на это я сказал, что рад чем-нибудь помочь солдатам

в этом направлении, но ведь солдаты сами смотрят на меня как на буржуя, как на недруга. Патласов

объяснил этот неправильный взгляд темнотой солдатской.

Далее он перешел на командира, жалуясь [744], что А[лександр] С[ергеевич] по прежнему «тверд»

в обращении с солдатами, тогда как теперь совсем другие времена и надо в обращении с солдатами

становиться уже несколько на товарищескую ногу. Сетовал он на Депрейса и за то, что тот слушает

только вахмистра и канцелярию, этих приверженцев старых порядков, а не разу не придет поговорить

с солдатами, которые этого только и ждут.

Когда я пообещался со своей стороны прийти на помощь солдатам в устройстве библиотеки, курсов и т[ак] д[алее], Патласов просил меня не отказать сегодня или [745] завтра прийти к ним на

ротное собрание всего отделения и потолковать немного.

6 июня. Я получил сегодня утром от Патласова приглашение «пожаловать» на ротное собрание и в

назначенное время, в 6 ч[асов] вечера был там. Но мне удалось выступить только в 7 [часов], т[ак]

к[ак] оказалось, что солдаты еще не все поужинали, а затем, когда они собрались, то первым выступил

командир, говорил об аренде лугов и кошении их собственными силами. Долго спорили солдаты

между собой, не понимали предложения командира, который, по-видимому, безнадежно махнул рукой

и крепко выругавшись, уехал к себе.

После того [746], я, выступив со своей речью, предлагал солдатам устроить библиотеку-читальню, выписать газеты, при читальне организовать общее чтение газет вслух для всех желающих послушать

и пришедших в определенный час. Затем я предлагал, взявши на себя инициативу, устроить курсы по

различным научным и научно-практическим отраслям, пригласивши в качестве лекторов местных

сведущих людей.

Солдаты кричали: «желаем, благодарим» и т[ак] д[алее] в этом роде. Лишь небольшая часть делала

это вполне сознательно, а для остальных, я чувствовал, все значение [747] моих предложений было

пока туманным.

7 июня. На днях состоялось экстренное земское собрание, которое не только отказало в

дополнительном ассигновании на «Известия Хорольск[ого] Общ[ественного] комитета», но даже

постановило совсем прекратить ассигновку.

Сегодня вечером состоялось заседание т[ак] наз[ываемого] лекторского совещания – особого

кружка лиц при осведомительской комиссии Общ[ественного] Комитета.

Председательствовал председатель осведомит[ельской] комиссии И. М. Дымский. На заседании

выяснилось, что газета была лучше многих окрестных провинциальных (уездных) [газет] Полтавщины

и нравилась сельскому населению. По отзыву случайно пришедшего сюда крестьянина, до Известий

крестьяне видели в газете только цигарочный материал, а теперь привыкли к ней и читали сообща

каждый вечер.

На заседании было постановлено выпустить последний номер боевого характера и выбранить как

следует мракобесов.

В конце заседания я рассказал о своей идее Народного университета (317). Присутствовавшие

решили, если осведомительская комиссия закроется, сплотиться [748] в инициативную группу по

организации университета, а когда последний откроется, то войти в состав его педагогического совета.

8 июня. Вечером состоялось довольно многолюдное собрание членов осведомительской комиссии.

Постановление лекторского кружка – выпустить последний номер газеты – принято и постановлено

пока издание прекратить, впредь до изыскания средств.

Я опять доложил о своей идее открытия «Н[ародного] у[ниверситета]», был поддержан и

уполномочен написать для последнего № Известий обращение с призывом интеллигенции поработать

в Н[ародном] у[ниверситете].

На заседании присутствовали 2 солдата 1-го отделения, которые сообщили очень интересную для

меня новость, что будто бы до 40 солдат состояли подписчиками «Известий».

9 июня. Утром мною было написано воззвание к интеллигенции и свезено Дымскому.

После того я заехал в 1 отделение, где Шпарварт производил дознание о бежавших и не