«Есть, конечно! Рита, кобыла моя ненаглядная!»

Сергей совсем запутался: «Погоди-ка. Так кто кобыла — жена или лошадь?»

«Да ты что, малой? — возмутился Афанасий. — Лошадь — это Манька. А кобыла — это Рита, жена моя!»

«Ааа… Понятно,» — протянул Сергей, хотя ничего не понял. Он вспомнил, как на заводе иногда подтрунивали над женами, называя их «моя половина» или «хозяйка», но «кобыла» — это было что-то новенькое.

«Вот я и говорю, — продолжал дед, — послала меня Рита, значит, кобыла моя, тебя встречать. А я, дурак старый, к куму заехал. Ну и… задержался маленько.»

«И сколько ж ты у кума был?» — поинтересовался Сергей, вспоминая, как на заводе иногда устраивали посиделки после смены. Правда, там это называлось «отметить успешную плавку», а не «заехать к куму».

«Да с обеда почитай! — беспечно махнул рукой Афанасий. — Ох и всыплет мне Рита! Ух, кобыла моя ненаглядная!»

Сергей только головой покачал, не зная, смеяться ему или плакать. А телега между тем катилась вперед, приближая его к неизвестности и новым приключениям.

«Слушай, Афан… то есть, Фань… А зачем меня встречать-то послали?» — решил уточнить Сергей. На заводе он привык, что каждое действие имеет свою причину и цель. Даже если эта цель — просто выпить после смены.

«Так ведь ты ж животных любишь! — воскликнул дед. — У нас тут беда — козел Юрочка захворал. Вот тебя и позвали.»

«Козел? Какой еще козел?» — опешил Сергей. На заводе «козлом» называли бракованную заготовку или неудачную плавку, но никак не живое существо.

«Обычный козел. Бородатый такой, рогатый. Ты что, козлов никогда не видел?»

Сергей вздохнул. Похоже, влип он в историю покруче, чем думал изначально. Но делать нечего — придется играть роль ветеринара, хотя бы на время. «В конце концов, — подумал он, — Если я мог управляться с тоннами расплавленного металла, то уж с одним козлом как-нибудь справлюсь.»

«Ладно, разберемся с твоим козлом,» — пробормотал он.

«Вот и славно! — обрадовался Афанасий. — А то Рита, кобыла моя, уже волнуется.»

Пока дед Афанасий неспешно рассказывал о том, как оказался у кума, Сергей невольно погрузился в свои мысли. Воспоминания о горячем цехе, запахе расплавленного металла и гуле мощных печей были такими яркими, что порой Сергей путался — это было или еще будет. Он вспомнил, как однажды во время особенно сложной плавки они с бригадой не спали почти сутки, пытаясь добиться нужного качества стали. Тогда казалось, что весь мир сузился до размеров плавильной печи, а время остановилось. Сейчас он испытывал похожее чувство — словно реальность вокруг него стала зыбкой и ненадёжной.

Тряска телеги выдернула парня из размышлений. Вдали действительно показался бугор, который достаточно круто спускался к речке. Сергей прищурился, вглядываясь вдаль. Летнее солнце 2003 года ярко освещало окрестности, и от этого пейзаж казался почти нереальным, словно нарисованным.

«Как все изменилось с тех пор, — подумал Сергей, вспоминая картинки из прошлой жизни. — И в то же время, как много осталось прежним.»

Он вспомнил, как на заводе обсуждали грядущие перемены — автоматизацию, новые технологии. Тогда казалось, что будущее — это сверкающие небоскребы, летающие машины и корабли которые бороздят просторы вселенной. А здесь, в этом украинском селе 2003 года, время словно застыло. Те же домики с белыми стенами, те же телеги, запряженные лошадьми, те же разговоры о козлах и кумовьях.

Мостик, о котором говорил дед, действительно имелся. Когда они проезжали по нему, громыхая колесами, Сергей невольно вцепился в края телеги. Старые доски прогибались под весом повозки, и на мгновение парню показалось, что они вот-вот провалятся в воду. Он вспомнил, как на заводе ходил по узким мосткам над кипящим металлом, и усмехнулся — тогда он не боялся, а сейчас вот трясется над небольшой речушкой.

— Ну, что. Предлагаю отправиться сразу на место? Как говорится, пройти боевое крещение? — блеснул Афанасий знанием классики, хитро поглядывая на своего юного попутчика.

Сергей кивнул, соглашаясь. Ему изрядно хотелось оказаться уже хоть где-то. Разобрать чемодан (эту процедуру он просто ненавидел), помыться, переодеться, поесть и, наконец, отдохнуть Он вспомнил, как после тяжелых смен на заводе мечтал только о том, чтобы добраться до своей койки в общежитии и упасть без сил. Сейчас ситуация была похожей, только вместо усталости от работы — усталость от непонимания происходящего.

Воспоминания о матери вызвали легкую грусть. Он понимал, что она хотела как лучше, отправляя его в это украинское село на лето, но все равно чувствовал себя немного преданным. Словно его сослали, отправили подальше от дома. Сергей вспомнил свою мать из 1977 года — суровую женщину, которая воспитывала его одна и всегда говорила, что настоящий мужчина должен уметь постоять за себя. Интересно, что бы она сказала, увидев его сейчас — в теле слабовидящего подростка, едущего на телеге решать проблемы с козлом?

Неожиданно телега остановилась прямо у первого дома. Они даже на улицу толком не въехали. Сергей удивленно огляделся, пытаясь понять, что происходит. И тут из дома выскочила женщина, очень преклонных лет.

Сергей не успел и глазом моргнуть, как эта бабуля бросилась прямо к нему. Она обняла его, прижала к груди, а потом радостно заголосила, сообщая, какое счастье, что он приехал. Парень немного обалдел от такого приема. На дядю Витю эта женщина точно не тянула. Даже на тетю не подходила — слишком много лет. Прямо ровесница Афони, не меньше.

«Что за чертовщина?» — пронеслось в голове у Сергея, когда женщина, выпустив его из достаточно крепких объятий, вдруг просто так, без слов, отвесила подзатыльник сидящему на телеге деду.

И тут до него дошло — это, должно быть, та самая Лошадь, которая Маня. Сергей почувствовал, как его брови поползли вверх от удивления. События разворачивались стремительно и немного сюрреалистично, словно он попал в какую-то странную сказку или фильм Кустурицы.

Сергей вспомнил, как на заводе иногда случались неожиданные ситуации — то печь забарахлит, то металл пойдет не так, как нужно. Но там всегда была логика, понятный ход действий. А здесь… Здесь все было совершенно непредсказуемо.

— Идём. Идём быстрее! — Бабуля принялась