– Достаточно, – плюнула Рошфор.

– Я просто к тому, что здесь у нас отверженцы-преступники из двух разных кланов, – пояснила лейтенант, – и у них случилась усобица. Вор у вора дубинку украл!

– Что-то не припоминаю такой альбийки среди высшего общества, – сказала Францони.

У лейтенанта затуманился взгляд.

– Видели бы вы, до чего она прекрасна… даже под вдовьей вуалью…

– Меня не особенно интересует, как она выглядит, – перебила Францони. – Почему я до сих пор о ней не слыхала?

– Она недавно в Лютейсе. Я уже спрашивала. В Альбе у нее был муж… гораздо старше… в общем, он умер. Поговаривают, будто она убила его или, по крайней мере, ускорила его кончину, а он состоял в родстве с Этелингом. Короче, вдова сочла за лучшее убраться оттуда. Одного не пойму, каким образом у нее оказались иконы, если они и впрямь королевские…

– Они принадлежали королеве Анне, – сказала Францони. – Неужели вы не слышали об Алмазных иконах? Из Королевского Ожерелья? Похищенного сто тридцать два года назад?

– Нет, – флегматично ответила лейтенант. – Это до моего рождения произошло.

– Надо расследовать, что к чему, – нетерпеливо сказала Рошфор. – Я отвезу ларчик со всем содержимым к ее преосвященству…

– Собственность королевы должна быть доставлена королеве, – перебила Францони.

– Две иконы из трех некоторым образом оказались… отъединены от своих ангелов, – сказала Рошфор. – И при этом не рассыпались пылью. Значит, нужно, чтобы храм разобрался. Что же касается письма – не думаете же вы, будто кто-нибудь расшифрует его лучше ученых писцов из тайной канцелярии ее преосвященства? Итак, я обо всем позабочусь…

– Может, хоть золото отдадите? – спросила лейтенант. – Я бы взяла его под охрану и вернула госпоже Дейемс.

– Ну да, за награду, – скривила губы Рошфор. – Если только золото по пути к твоим пальчикам не прилипнет. Сказано – дело нужно расследовать! Я все забираю.

– Отнюдь, – сказала Францони. – Иконы являются собственностью королевы, хотя их долго не было на законном месте.

Рука Рошфор легла на эфес шпаги. Францони нежно тронула указательным пальцем перекладину рукояти, остальные пальцы пританцовывали в готовности к мгновенному извлечению. Все ощутили напряжение, сгустившееся под сводами грота, разные подразделения стали сплачиваться в отдельные кучки. Мужчины и женщины готовились выхватить оружие.

Сестуро начал смеяться. Его рокочущий смех перекатывался над головами, точно отзвук дальнего грома или артиллерийской пальбы.

– Вы только посмотрите на себя. Мы точно псы, рычащие над бараньей лопаткой, – сказал он. – Давайте-ка пошлем и к ее величеству, и к ее преосвященству: они наше начальство, им и решать. А мы пока глотки промочим из тех бутылочек, что припрятаны вон там, в уголке!

Рошфор, помедлив, наклонила голову в знак согласия.

– Отлично, – сказала она.

Согнутым пальцем капитан поманила одного из поборников, а когда тот подбежал – заставила нагнуться и шепотом на ухо передала сообщение для кардинала. Францони сделала то же самое, отправив одного из мушкетеров с весточкой к королеве.

– А вы точно уверены, что это вправду Алмазные иконы, украденные у королевы Анны? – жалобно спросила лейтенант стражи.

Анри уже наливал вино офицерам. Симеон, Агнес и Доротея держались поодаль, не думая возражать против подобного захвата «их» кресел и чашек. С глаз долой – целее будешь. Это без разговоров понимали все трое.

Лейтенанту стражи явно трудно было расстаться с мыслью о вознаграждении, уже готовом отяготить ей карман.

– Может, есть какие-то другие иконы, украшенные брюликами по краям? – не унималась она.

– Нет ни малейших сомнений, что это и есть три из двенадцати образов Королевского Ожерелья, – делая шаг вперед, заявила Доротея. Симеон поймал ее сзади за платье, чтобы заставить остаться на месте и промолчать, но это не помогло. – Я в этом совершенно уверена. Разве вы не видите, что здесь не роспись, а гравировка? И даже без бриллиантов руку Чалконте разве что слепой не отличит!

Симеон, пытавшийся незаметно наблюдать за Рошфор, увидел, как сузились глаза капитана при упоминании о Чалконте.

– Так вот она, наша храбрая школярка, – сказала Францони. Подошла и склонилась к руке Доротеи. – Мы видели, как вы бросились под шпагу Рошфор… Немногие из людей отважились бы на подобное!

– Правда? – спросила Доротея. – Понимаете, я просто решила, что по-другому никак. Я же не могла допустить, чтобы она убила Агнес. И потом, мне на самом деле ничто не грозило, ведь капитан Рошфор за меня некоторым образом отвечает…

– О чем вы?

– Я в гостях у кардинала, – ответила Доротея. – В Башне живу.

– В самом деле? – переспросила Францони, бросая быстрый взгляд на Рошфор. – Студентку Бельхоллы держат в Башне? За что?

– Она там не в заключении, – вмешалась Рошфор. – Она в самом деле гостья ее высокопреосвященства. Поэтому ей и предоставлена свобода… бродить туда-сюда, якшаясь с преступными отверженцами… и всяким прочим отребьем. – Капитан помедлила, обводя взглядом четверку друзей: Доротея стояла на шаг впереди остальных. – Не устаю гадать, что все-таки может вас связывать…

– Мы все из Баскони, капитан Рошфор, – нашелся Симеон. – Вы сами это отметили. Приятно, понимаете ли, лишний раз знакомый выговор послушать… о родных местах поболтать…

– Так вы не в заговоре, – елейным тоном произнесла Рошфор.

– Четверо басконцев в уютной пещерке, при выпивке и закуске, – сказала Францони. И рассмеялась: она сама была из Баскони. – Дома у нас это называют маленьким праздником. Во имя всего святого, Рошфор, в каком заговоре можно подозревать четверку юнцов, один из которых к тому же является мушкетером королевы?

– Я же и сказала – «не в заговоре», – отмахнулась Рошфор.

Впрочем, она продолжала смотреть на друзей, и особенно пристально – на Доротею. Та, казалось, не обратила внимания на ее взгляд, хотя все остальные заметили.

Неловкое молчание длилось минуту или две. Офицеры, занятые своими мыслями, потягивали вино. Сестуро, не имевший офицерского звания, по обыкновению, вел себя вполне начальственно. И порцию вина влил в себя по меньшей мере двойную. Поборники и защитники порядка из стражи бродили кругом пещеры, переговариваясь между собой. Зрителям, продолжавшим прибывать с разных сторон, предлагалось возвращаться к работе.

– Прошу прощения, сьёры, – сказал Анри, когда молчание стало затягиваться. – Архитектор меня, наверное, обыскалась… мне бы надо обратно к сьёр Дютремблэй, так что, если позволите…

– Нет, – сказала Рошфор.

– Понадобишься – тебя найдут, – по-доброму улыбнулся Сестуро. – Дютремблэй знает, куда мы отправились и что ты с нами. Да что она – половина Лютейса прознала небось.