— Будешь мешать, и я тебя оскоплю, — доверительно шепнул ему на ухо Кири. А чуть в стороне стояла ещё одна тень, Шэн видел её искоса, у тени явно что-то было в руках.

Из той стороны раздался тихий, но грубый голос отца семейства Феримор:

— Только не строй из себя героя, парень. Твоя лесная подруга отблагодарит нас за гостеприимство, и мы вас отпустим, вот и все дела… ты же знаешь, что всё в этом мире имеет цену… ты ведь не мальчик уже, я знаю, чем вы там в кустах занимались… думаю ей будет только в радость познать настоящих мужчин, а не тщедушного юнца…

Чуть поодаль звучал треск рвущейся ткани, яростное мычание вырывалось из зажатого рта, и громкий шёпот проклятий двух парней, что пытались подчинить себе агрессивную лесную фурию.

— Ты просто посиди тихо, спокойно… мы закончим и довезём вас до деревни, ты просто посиди… не балуй. Вот увидишь, ей даже понравится!

Поодаль прозвучал придушенный вскрик.

— Да что же сука брыкается… — проворчал недовольно отец семейства озираясь назад.

Шэн схватил за руку Кири, за ту самую, что нервно держала кривоватый ножик у его лица, и вывернул кисть назад. Импульс силы уже не причинил ему большой боли, ярость пульсировала и горела в нём вместо крови.

Он не просто вывернул ему кисть, он её вырвал из сустава, порвав при этом кожу и сухожилия, обнажая округлую белёсую кость. Кири заверещал на всю округу. В живот Шэна влетел арбалетный болт и увяз в его кишках. Шэна за волосы по-прежнему оттягивал назад орущий Кири, хватку от боли он сжал ещё сильнее, и тянул за волосы так, что Шэн мог видеть лишь звёздное небо и полную сияющую желтизной луну.

Боль от арбалетного болта не настигла разума Шэна, там сейчас было нечего настигать, один клокочущий злобой бульон.

Пока отец семейства судорожно перезаряжал арбалет, вновь натягивая тетиву и укладывая в паз новый болт, Шэн запрокинул назад руку, и дрожащими пальцами нащупал чужой нос и край губы, потянул на себе, срывая с лица Кири слой кожи и мяса. Хватка на его волосах исчезла, Кири же сзади уже не верещал, а просто глухо выл.

Где-то в стороне раздался мужской вскрик, орал один из братьев, но тут же крик сменился скрежетом метала о кость и булькающим кряхтением.

Следующий арбалетный болт влетел Шэну в ключицу, скрежетнул о кость и увяз в груди. Вскочив, он ощутил острую боль, и недобрый холод из низа живота. В два шага он оказался у отца семейства Феримор, лицом к лицу, тот попробовал пнуть его ногой, и удар прошёл по бедру Шэна, парень пошатнулся, но сумел ударить в ответ. Быстро. Беспощадно. Удар пришёлся по лицу, и был такой силы, что нос вместе с хрящами и лицевой костью проломился внутрь черепа с глухим треском и хлюпом. Мужчина завалился назад, дрожа всем своим немалым телом.

В стороне, куда увели Фаю, послышался жалобный голос одного из братьев, молящий о пощаде.

Позади Шэна рыдал на земле Кири. А уж совсем в стороне, в одной из повозок, плакала малышка Тиша, и её мать судорожно трясла дочь в руках, пытаясь успокоить дитя.

Шэн, хромая, развернулся к таскающемуся на земле Кири. Подошёл. Печать на груди уже работала во всю, вгоняя в тело адскую дозу лечебной маны. Его нога перестала болеть очень быстро, а дыры от болтов на теле затянулись, снаряды в его плоти поросли мясом. И вот он стоял у скулящего на земле Кири, а тот каким-то образом смог увидеть склонившуюся над ним тень, и с визгом попробовал отскочить. Шэн наградил его ударом ноги, проломив рёбра. Кири руки вытянул вперёд, не в силах вздохнуть, он вяло пытался защититься от надвигающейся на него смерти.

Шэн вырвал одну из его рук, упал коленом на переломленную грудь, и ударом локтя выбил изо рта Кири горсть зубов вперемешку с ошмётками челюсти, затем сдавил пальцами его дрожащее горло, и сжимал до тех пор, пока кости не прекратили трещать, а плоть не лопнула кровавым потоком, пачкая его лицо и одежду тёплыми каплями. Одна из капель попала на его губы, и он слизнул её, не задумываясь. Вкус так понравился ему, он ощутил в крови что-то большее, чем солёный металлический привкус. Наклонился. И погрузился лицом в пульсирующую мясную жижу, жадно втягивая ещё тёплую плоть в свою утробу.

***

Я пришёл в себя не сразу.

Стою на коленях, весь в чём-то липком, пахнущим металлом и дерьмом. На лице эта жижа засохла корочкой и теперь чешется. Слышу крик. Женский. Она орёт на разные тона, затихает и снова начинает заливаться криком вперемешку с плачем, ей вторит верещание ребёнка… жалобный плаксивый такой плач. Открываю глаза, весь мир состоит из красного, только разных оттенков. Земля предстаёт тёмно-бордовой, небо – красным с яркими крапинками пурпурного и здоровенным алым шаром. Перевожу взгляд на бордовую землю, встречаюсь с взглядом остекленевших глаз Кири, ниже глаз у него ничего нет, лишь одно обглоданное месиво. Одна рука вырванная валяется в стороне, ноги разъехались в стороны, грудь подозрительно вдавлена внутрь… горла нет, лишь обглоданный хребет. Рука сама собой тянется к губам. Начинаю вспоминать. Становится тошно, хочется, чтобы вырвало, но чужая плоть в своей утробе ощущается как должное и даже приятно.

Встаю, тело при этом дрожит от усталости и напряжения. Холодно чертовски. Ветер дует не слабые, продувая насквозь и рубаху, и обитый мехом жилет. Делаю пару шагов вперёд, просто чтобы немного подвигаться, получается не очень, что-то внутри тела набухло и мешает мышцам изнутри. Руками трогаю странный бугорок на груди. В животе колет. Вспоминаю о болтах, и со всей злобы пинаю проклятого отца семейства. Нога тут же отзывается неприятной тупой болью, ведь удар магией усиливать я не стал… он и так уже никогда не встанет, куда ему с лопнувшей то башкой?

Крик со стороны фургонов взлетел до таких высот, что режет слух… поморщился от боли в ушах и звона в голове, а крик уже оборвался. Слышится уже такое знакомое кряхтение и бульканье. Мимо вдруг проносится кто-то, краем глаз успел подметить лишь очень маленький рост. Смотрю, а это бежит Тиша. Платье всё заляпано кровью, волосы растрёпаны, глаза огромные от испуга. Вот запнулась о ветку, упала. Рассадила коленку, всхлипнула, но встала и неровно побежала