50

Генерал-лейтенант авиации Яков Смушкевич, 17 августа 1941 года

Будь воля моих недоброжелателей, они непременно бы поставили мне в вину то, что противовоздушная оборона Ленинграда почти два месяца практически бездействовала, отражая лишь одиночные самолёты-разведчики, время от времени пытающиеся прорваться к Колыбели Революции. С разных направлений и на разных высотах. Но товарищ Сталин, ставя мне задачу при назначении на должность, чётко и ясно заявил, что вражеский самолёт-разведчик, сумевший снять город с высоты, несёт не меньшую угрозу чем эскадрилья тяжёлых бомбардировщиков. И для того, чтобы наметить цели будущих ударов, враг будет прорываться в ленинградское небо с каких угодно направлений. Даже зайдя с тыла.

Именно поэтому любой самолёт, не оборудованный аппаратурой автоматического распознавания «свой-чужой», приближающийся к Ленинграду и не отвечающий на радиозапросы диспетчеров, рассматривается операторами локационных станций именно как машина противника. А на его перехват поднимаются «сталинские соколы» с приказом перехватить, установить государственную принадлежности и принять меры по пресечению полёта, если он оказался «чужим».

Нет, финны в самом начале войны пару раз пытались посылать бомбардировщики, а потом поняли, что ничего, кроме потерь, им ждать не следует. Было несколько раз, что поднимались в воздух истребители на перехват советских же бомбардировщиков дальнего действия, возвращающихся повреждёнными с боевых заданий.

Противовоздушная оборона Варшавы, Гданьска, Гдыни и Кролевца, как поляки переименовали Кёнигсберг, очень мощная, и задача нанести бомбовый удар по этим городам нередко оборачивается повреждениями или даже гибелью наших самолётов. Там и зенитные прожекторы для выявления самолётов в ночном небе, и аэростаты заграждения, и высотные истребители с англичанами за штурвалом, и тяжёлые британские 94-мм зенитные орудия, снаряд которых способен достигать высоты 11 километров. И даже стали появляться британские радиолокаторы, с огромной помпой подаваемые польской пропагандой как панацея от советских авианалётов, портящих немало крови польскому руководству.

Да, это так. В последний год в нашей бомбардировочной авиации произошёл мощный скачок надёжности авиамоторов и качества навигационного оборудования, позволившие летать дальше, выше, быстрее, выходить на цели точнее, точнее «укладывать» бомбы. Да и обучение лётчиков полётам в ночное время и в неблагоприятных метеоусловиях, а также привлечение в бомбардировочную авиацию лучших гражданских пилотов, сказались на квалификации «среднего» военного лётчика этого рода войск. А в последних вылетах стали применяться экспериментальные особо мощные боеприпасы так называемого объёмного взрыва, производство которых осваивает советская промышленность. С виду — бомбы как бомбы. Но «пятисотка», бомба массой в полтонны, даёт мощность взрыва, эквивалентную нескольким тоннам обычной взрывчатки. По рассказам лётчиков, внизу, на месте её детонации, образуется яркий полушар взрыва, диаметром в три-четыре сотни метров.

Именно таким оружием, как я понимаю, был уничтожен британский авианосец, находящийся на ремонте в Гдыне после торпедирования близ полуострова Ханко. Не потонул, а полностью выгорел. А ещё — оба авианосца и то ли три, то ли четыре эсминца сопровождения, пропущенные турками в Чёрное море. Судя по истерике и трауру, объявленному в Британии, потери для англичан очень болезненные.

Серьёзная работа у Ленинградского ПВО началась после захвата польско-британским десантом Моонзундских островов и восстановления врагом аэродрома под Ригой. Причём, и с островов, и из-под Риги британцы заходили на город преимущественно со стороны Финского залива. Вполне себе закономерное решение, поскольку на суше их приближение отлично фиксируется даже многочисленными постами ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), оснащёнными не локационными станциями, а звукоулавливающими установками в виде счетверённых раструбов-звукоуловителей, и обычными биноклями. Хотя, конечно, нашим врагам хорошо известно от пленных, что на страже советского небо стоят и «радиоуловители самолётов», как до недавних пор именовались радиолокационные станции.

Не знают они лишь того, насколько быстро наше ПВО насыщается этими станциями. Я не ведаю, чем отличаются в техническом плане Московская и Ленинградская системы, но, как мне кажется, и там, и здесь техническая оснащённость примерно на одном уровне: радиолокаторы, поля обзора которых не имеют ни одной «щелочки», станции орудийной наводки при батареях зенитных орудий, надёжная проводная связь между станциями, штабом ПВО и аэродромами истребительной авиации. Причём, наиболее мощные зенитные орудия способны вести огонь даже по целям, летящим на ещё недостижимой современной авиации высоте.

Так вот, первый «пробный» налёт на Кронштадт попытались совершить 31 июля 15 лёгких скоростных «Бристоль Бленхейм». К сожалению, из-за ведомственной несогласованности с противовоздушной обороной Балтфлота три или четыре бомбардировщика сумели вывалить бобовый груз на порт и город и уйти безнаказанными. Ещё шесть ограничились «глушением рыбы» в заливе, чтобы облегчиться и сбежать от истребителей.

Видимо, эта частичная удача подтолкнула врага к более активной деятельности. А меня и адмирала Трибуца после нагоняя, полученного от товарища Сталина, налаживать взаимодействие.

Через четыре дня операторы радиолокационных станций зафиксировали в небе целую воздушную армаду, идущую над Финским заливом на восток. Как позже выяснилось, в налёте приняли участие 14 «Армстронг Уитворт Уитли», 12 «Хендли Пейдж Хемпден» и 9 «Виккерс Веллингтон», сопровождаемые целым полком истребителей прикрытия «Хоукер Харрикейн».

В Монголии мне доводилось видеть, что такое бой с участием двух сотен самолётов. Правда, в круговерти воздушного сражения всё это представляется разрозненной мозаикой отдельных схваток, и лишь потом, на основании докладов выживших в них, удаётся постепенно собрать из отдельных элементов общую картину. На экране локатора — совсем другая крайность. Есть общий план, но не видны детали. Да и сложно понять по яркости отметок, порой, перекрывающих друг друга, что именно сейчас происходит. Пусть и свои отметки с чужими, благодаря радиоответчикам, различаются.

Несколько минут, и число «наших» отметок стало значительно превосходить число «чужих». Часть «вражеских» исчезала прямо в воздухе, что говорило о том, что самолёт противника либо взорвался на собственных бомбах, либо развалился в воздухе. И одни, и другие пропадали после недолгого прямолинейного движения: сбиты и упали в море. Тем не менее, часть отвернувших «бомбёров» сумела выйти к побережью в районе Ораниенбаума и Сестрорецка, чтобы сбросить смертоносный груз там. Но ни к Ленинграду, ни к Кронштадту не прорвались.

Потери обеих сторон оказались огромными. Уйти на запад сумела лишь половина бомбардировщиков и только треть истребителей прикрытия. Да и то лишь потому, что, например, «Веллингтоны» оказались необыкновенно живучими. Я видел на снимках фото-пулемётов полностью лишённую обшивки хвостовую часть «Веллингтона», одни рёбра набора торчат, но машина летит! К тому же, все перечисленные бомбардировщики являются труднейшей целью из-за большого числа оборонительных пулемётных установок.

После этого побоища (краснофлотцам с торпедных катеров, вышедших в море, удалось спасти часть сбитых красных авиаторов и подобрать из воды больше трёх десятков англичан) выяснилось, что