– Нет.

Ну как объяснить Нортумберленду, что он решил навсегда забросить все свои честолюбивые замыслы и политику – особенно ту, которую вел король Ричард?

– Я…

Краем глаза Арик увидел вошедшую в зал Гвинет – она в этот день была особенно хороша в платье из нежно-желтого шелка. Ее длинные черные кудри блестящим шатром спадали ей сзади на спину.

Увидев графа Нортумберленда, Гвинет остановилась.

– Ох, прошу прощения, – промолвила она с улыбкой. – Я поем позже, Арик.

– Ерунда! – остановил ее Нортумберленд, тоже улыбнувшись ей в ответ. И, повернувшись к Арику, он спросил: – А кто эта красивая леди?

Арик помедлил с ответом. Наверняка король Ричард сочтет его женитьбу на Гвинет не слишком выгодной с политической точки зрения. Черт возьми, он понятия не имел, кому симпатизирует лорд Кэпшоу – Йоркам или Ланкастерам.

Впрочем, выбора у него не было – он должен сказать посланцу короля правду.

– Это моя жена леди Гвинет, я привез ее из замка Пенхерст, – сказал Арик.

На мгновение физиономию Нортумберленда перекосило от изумления, однако он сумел взять себя в руки.

– Не из-за нее ли ты совершил путешествие на юг? – поинтересовался он.

Бросив быстрый взгляд на Гвинет, которым он молил ее хранить молчание, Арик кивнул:

– Да, именно так.

Нортумберленд с таким нахальством оглядел Гвинет с головы до пят, что руки Арика непроизвольно сжались в кулаки.

– Я понимаю, почему ты так поступил, – промолвил гость. – А его величеству известно о вашем союзе?

– Нет, но я как раз собирался потолковать о нем с его величеством на этой неделе, – солгал Арик.

Нортумберленд похлопан его по спине с таким видом, как будто они были добрыми друзьями. Арику никогда не нравился этот человек.

– Она настоящая красавица, – продолжил Нортумберленд. – Но столь торопливо заключенный брак может… поставить под сомнение твою преданность королю Ричарду.

Арик заскрежетал зубами от злости, но промолчал. Он также сделал вид, что не слышал, как еле слышно охнула Гвинет, стоявшая в другом конце зала.

Генрих Перси может причинить Нортуэллу и его обитателям немало неприятностей. Арику было отлично известно, что тщеславие способно порождать алчность. А тщеславия Нортумберленда хватило бы на целую армию. И без сомнения, король Ричард, чувствуя, как шатается под ним его трон, внимательно прислушается к словам одного из своих верных придворных.

– Само собой, – снова заговорил Нортумберленд, – отношение его величества к тебе изменилось после того, как ты проигнорировал его многочисленные призывы приехать к нему. Король стал тебя подозревать, и он очень, очень недоволен твоим невниманием.

– Мне нечего скрывать, – сказал Арик, зная, что это не спасет его от подозрений. Ему было нечего предложить гостю, кроме обещания оказать королю поддержку… Но именно это го обещания он как раз давать и не хотел.

– У тебя нет нужды даже скрывать пажа Маргарет Боуфорт? – кислым тоном осведомился Нортумберленд.

Арик едва сдерживал себя. Нортумберленд играл с ним, пытался подцепить его на крючок, разозлить, для того чтоб и Арик проявил невыдержанность и показал себя изменником. А если у Нортумберленда это получится, Ричард, вне всякого сомнения, вознаградит своего верного пса за преданность, передав ему в дар Нортуэлл. И тогда Нортумберленд станет самым сильным лордом на севере страны.

– Мне известно, чего хочет эта женщина, – промолвил Арик после продолжительного молчания, – но это не я подговаривал ее.

Кивнув темноволосой головой, Нортумберленд сделал вид, что обдумывает слова Арика.

– Возможно, ты говоришь правду, только король Ричард придерживается иного мнения, – сказал он. – Ты должен признаться, что твое поведение весьма подозрительно. Ты даже не отзываешься на отчаянные просьбы короля о помощи, на его призывы. А тут еще какая-то молодая жена, причем неизвестно, как она и ее семья относятся к Короне, как она повлияла на тебя и твою преданность монарху. Больше того, я приезжаю к тебе в замок и первым делом вижу под твоей крышей личного пажа главной соперницы короля!

– Я не приглашал сюда пажа леди Боуфорт, – отрезал Арик. – И моя жена не имеет никакого отношения к моей преданности Короне.

– Ты в этом уверен? – засомневался Нортумберленд. – Твой дядя Уорик, между прочим, начал с того же, а дело кончилось изменой.

Окончательно разозлившись и будучи не в силах дальше выносить грубые намеки Нортумберленда, Арик неожиданно встал.

– Будь осторожнее! – предостерег он распоясавшегося гостя. – Ты говоришь о том, чего на самом деле не существует.

Кивнув, Нортумберленд вымолвил:

– Я просто должен был убедиться. Так мне передать королю Ричарду, что он получит поддержку Нортуэлла?

Больше всего Арику хотелось вышвырнуть этого спесивого и надутого Нортумберленда из своего дома. Однако если он не будет предельно осторожен, то казнь за предательство ему гарантирована, и вместе с собой в могилу он скорее всего уведет и младшего брата Стивена.

– Видишь ли, за время моего отсутствия мои люди слегка разленились, – осторожно ответил он, – и я сомневаюсь, что в данный момент они в состоянии участвовать в военных действиях. Им друг друга не одолеть, не говоря уже об армии Генриха Тюдора.

Надежда отпугнуть Нортумберленда была очень слабой, но Арик просто обязан был попробовать. От этого зависели многие жизни, не только его собственная. Да, ему было неприятно думать о том, каким способом король Ричард взошел на трон, но Стивену о проделках монарха вообще ничего не известно, и он не должен быть наказан за то, что Арик хранит какие-то тайны. Его брат не заслуживает того, чтобы его наполовину повесили, потом у него на глазах изрезали бы на куски его внутренности, после чего его привязали бы за ноги и за руки к лошадям, и те разорвали бы его на части. Вдобавок к этому его голову вывесили бы на пике возле въезда в Лондон, чтобы все могли ее видеть. Ведь единственное преступление Стивена – это отсутствие благоразумия и ответственности.

– Уж лучше ленивые воины, чем никакие, – вкрадчивым, тихим голосом произнес Нортумберленд. – Надеюсь, ты не пытаешься уклониться от поддержки собственного монарха.

Черт! Он тысячу раз обдумывал сложившуюся ситуацию, но никак не мог придумать, что же сделать для того, чтобы не оказывать королю помощь. А если он заупрямится и его объявят предателем, то, кроме Стивена, пострадают еще и его люди. А Ричард отберет у него владения и передаст их Нортумберленду или еще кому-либо, кто проявит такую же преданность и способен думать лишь о том, как бы получить побольше денег и власти. Больше того, даже жители деревни – мужчины, члены их семей, вдовы и дети – пострадают, если он допустит, чтобы Нортуэлл был объявлен обителью предателя.