Видя, что разговор не получится, Сергей оставил чету Науменко и решил пропустить стаканчик в «Саратове», благо кабинетик ему там всегда найдется. Так все и вышло, но только намерения напиться он так и не сумел осуществить, потому как, несмотря на то что ноги отказывались слушаться, а рука была не в состоянии удержать рюмку, голова оставалась трезвой и забвение никак не приходило.

Уже значительно позже ему стало известно, что за эти дни русские моряки в общей сложности потопили один броненосец, один броненосный крейсер, два легких, шестнадцать миноносцев, дюжину транспортов, половина из которых была вспомогательными крейсерами. Также было множество выведенных из строя кораблей, и большую часть из них составляли именно миноносцы. Многие вскоре отремонтировались, но на момент боя догнать русских уже не могли, а потому и толку от них было немного.

Следует отметить, что часть потерь, и в частности броненосец, пришлись на минные постановки минзагов: оказывается, Макаров отправил их для устройства заграждений на пути движения японцев. Самоликвидаторы на зарядах были выставлены с суточной задержкой, так что сюрприз успел сыграть свою роль, а затем исчез, словно его и не было. Пытались было раздуть скандал, да только для этого нужно было обнаружить хотя бы одну мину в нейтральных водах.

Русские крейсеры были сильно избиты, но все же сумели оторваться от японских: повышенная мореходность в тех погодных условиях сыграла им на руку. «Адзумо» и «Ивате» пострадали меньше, однако набрать достаточного хода не смогли. Не повезло только «Боярину», который легко избежал выпущенных по нему мин, но, когда пошел на таран, был погублен перерубленным им надвое миноносцем – как видно, сдетанировали запасные боевые части мин. Крейсер пошел на дно практически сразу. «Росичи» потом возвращались к месту катастрофы, им удалось подобрать шестерых спасшихся: судя по тому, что они рассказали, японцы не занимались спасением русских моряков. Узнавший об этом Науменко окончательно сник, когда им никого не удалось обнаружить с погибшего «Росича», так как надежды на плен тоже не осталось.

Успех с проводкой большого конвоя был последним на счету японского флота и, похоже, теперь уже во всей войне. Несмотря на просто-таки огромные потери, они смогли доставить весьма внушительный по объему груз – теперь оставалось сберечь его, пока он не окажется на берегу. Район островов Элиот был единственным, где противник все еще сохранял активность на море. Русские не пытались достать эту базу отправкой большого отряда. Если забыть о минных заграждениях, так как имевшиеся параванные тралы вполне могли помочь преодолеть это препятствие, оставались корабли эскадры Того, а самое главное – миноносная флотилия. Как показал последний бой, покойный Песчанин ничуть не преувеличивал, когда говорил о том, что на миноносцах сейчас по большой части находятся смертники: в тех водах, изобилующих островами, сильно минированных и с выставленными во многих местах боновыми заграждениями, были все условия для работы этих пираний.

Конечно, несомненный успех с проводкой конвоя – это замечательно, но, положа руку на сердце, Того должен был признать, что основного, на что он рассчитывал, так и не случилось. Макаров не клюнул на приманку и не выдвинулся навстречу японцам, чтобы дать решительное сражение. Вместо этого он выпустил своих ночных охотников, и прикованный к каравану флот понес весьма серьезные потери, которые были сродни проигранному сражению. Последние события показали, что о проводке конвоев можно позабыть. Теперь оставалось надеяться только на прорыв одиночных транспортов со снаряжением, а живую силу доставлять лишь в Гензан. На море кампания была проиграна окончательно и бесповоротно, оставалась суша – именно там решалась судьба войны.

Еще до прибытия к японцам подкреплений Куропаткин под давлением двора и лично его императорского величества предпринял наступление под Вафангоу, о чем не соизволил известить крепость, а соответственно находящийся там корпус не предпринял ничего, чтобы оттянуть хотя бы часть сил на себя. Трехдневное сражение закончилось тем, что вначале японцы измотали русских в оборонительном бою, а затем контратаковали. Контрнаступление было столь мощным и стремительным, что Куропаткин едва успел вывести войска из готового захлопнуться котла, но множество снаряжения было утрачено, в том числе и то, что было свезено в Инкоу для переброски в Порт-Артур. Захватив этот порт, японцы окончательно отрезали крепость от сношения с империей – теперь оставалось только Желтое море. Не сказать, что японский флот сейчас представлял серьезную опасность, но он существовал, и проход судов в осажденную крепость был сопряжен с определенным риском.

Была прервана прямая связь с империей. Теперь сведения из крепости или обратно доставлялись через Чифу, где была установлена станция беспроволочного телеграфа, через расположенное там русское консульство.

В настоящий момент, по имеющимся агентурным данным, японская армия спешно окапывалась на позициях в районе станции Хайчен, за которой следовал уже Ляоян, но все говорило о том, что противник вдумчиво готовится к длительной обороне, а это означало только одно: совсем скоро генерал Ноги усилится и начнет наступление.

– Ну и сколько он положит народу? – задумчиво поинтересовался у вещающего Семена Сергей. Они сидели все в том же кабинете в «Саратове», но только теперь их было двое.

– А черт его знает. Но много, ох как много. Тут, считай, линия Маннергейма, если не круче, потому как с флангов не обойти, и мало того – их оба фланга простреливаются с моря. Превосходство на море за нами, и японцы не могут использовать свой флот. С другой стороны, они сумели-таки разгрузить осадную артиллерию, так что весело не будет точно.

– Но потери будут большими?

– Смеешься? Попомни мои слова, они будут наступать по трупам своих товарищей.

– Вот и я о том.

– Слушай, Сережа, после гибели Антона ты какой-то сам не свой стал.

– А каким я должен быть? – Официально Песчанин считался пропавшим без вести, но то официально. В то, что он имел хотя бы шанс выжить в той мясорубке, не верили даже друзья и тесть. – В последнем письме Аня сообщила, что Светлана в положении. Вот так вот – не успела выйти замуж, как осталась вдовой.

Это защитники крепости тоже были готовы поставить в вину Куропаткину: с потерей им Инкоу транспорты перестали доставлять и увозить скопившуюся почту.

– Вот и хорошо, что у Антона будет сын или дочка, – окружим заботой и лаской.

– Окружит он… Ты сначала вернись с этой войны.

– Слушай, Сережа, да что же это творится? Ты чего как с цепи сорвался!

– Знаешь, Гризли, у меня отчего-то стойкое убеждение, что мы что-то не то делаем, упускаем что-то очень важное, смотрим совсем в другую сторону.

– Ты неправ. Оглянись вокруг. Что мы имеем? От японского флота практически ничего не осталось. Да, Россия понесла потери, и немалые, но они не идут ни в какое сравнение с тем, что было в известной истории, – тут скорее уже от японского флота остались рожки да ножки, и это ей, а не России нипочем не восстановить своих сил. По известной нам истории, они уже должны бы отбросить наших от Ляояна к Мукдену, но вот застряли – и ни с места.