– Скорее собирайтесь, Хорхоев! – нетерпеливо командовал гэбист, нервно наблюдая за сборами. – Оставьте свое барахло! Нет времени!!

Легко сказать – поторопитесь. У Искирхана и Зулеи Хорхоевых к этому времени уже было двое детей: Руслану не исполнилось и четырех годков, а Зелимхан вообще появился на свет весной, в дни праздника Курбан-Байрам. Отчасти выручило то, что часть вещей, включая детские пожитки, были собраны в два чемодана – Искирхан был готов к тому, что за ним и его семьей могут прийти в любой момент.

То, что гэбисты решили взять не одного его, а всю семью, могло быть как хорошим, так и плохим знаком. Они могли бы забрать ночью одного Искирхана. Или же их вдвоем, с Зулейкой, оставив детей под присмотр русских соседей. Это означало бы: допросы, жесточайшие пытки, и если бы не умерли от пыток, то – неминуемый расстрел. Если велели взять с собой детей, то маловероятно, что их повезут в здание грозненского Управления, где обычно «работают» с опасным преступным элементом.

Но то, что гэбэшный полковник приказал взять с собой и детей, могло быть также плохим знаком. Если ему удалось что-то пронюхать о тех «контрабандных операциях», при помощи которых Хорхоев и его тайные агенты переправляют немалые средства своим нуждающимся соплеменникам в Казахстан, то он должен задуматься о последствиях. Причем лично для себя. Ведь если вскроется эта «афера» и сведения просочатся в центральные органы, то по головке его, человека, курирующего по своему ведомству промыслы, не погладят.

Поэтому Хорхоев подозревал, что этот высокопоставленный сотрудник МГБ, если ему действительно стало что-то известно о хищениях топлива и ГСМ, не захочет допустить, чтобы его же коллеги, гэбэшные дознаватели, получили возможность допросить Хорхоева.

В сущности, кто они такие, эти четверо: двое взрослых и их малолетние дети? Всего-навсего – чеченцы. Их можно вывезти на городскую окраину и там расстрелять. Написав затем в докладной, что они пытались бежать и были застрелены конвоем. Все четверо, включая трехмесячного младенца.

Да, могло случиться и так.

Но в голове гэбэшного полковника, которая тоже могла слететь с плеч в любой момент, к этому времени созрел совсем другой план.

Возле их дома стоял «Студебеккер», приспособленный для перевозки людей, и две черные легковушки, включая трофейный «Опель-Адмирал», приписанный к грозненскому УМГБ.

Зулейку и двух детей отправили в кузов грузовика, оборудованный скамьями вдоль бортов, – там находилось уже десятка полтора людей, преимущественно чеченцев, тех, кто, как и Хорхоев, имел «бронь», кто был лоялен властям и кто по каким-то причинам избежал участи своих соплеменников, высланных в Казахстан.

Подчиняясь приказу гэбиста, Хорхоев направился вместе с ним к «Опелю».

Полковник сел за руль, указав Искирхану, чтобы тот занял переднее сиденье, рядом с ним. Его поведение показалось Хорхоеву странным. Если это арест, то почему они находятся в салоне черного «Опеля» только вдвоем? Почему рядом нет никого из охраны? А если это не арест, то куда и зачем они все едут на ночь глядя?

С гэбистом, который первые минуты, пока они не выехали из района Катаямы, вел машину молча, у Хорхоева сложились бесконфликтные отношения. Особой симпатии, конечно, они друг к другу не испытывали.

Но на протяжении почти четырех лет, пока они вынужденно контактировали, между этими двумя – крупным чеченским нефтяником и крупным гэбистским чином – существовало некое взаимопонимание.

Заместитель начальника грозненского УМГБ был человеком неглупым.

Местная нефтяная индустрия развивалась опережающими темпами, перекрывая даже те цифры, которые спускались из Москвы. Он не мог не понимать, поскольку видел ситуацию изнутри, что эти успехи в значительной степени связаны с фигурой такого блестящего специалиста, практика и организатора, каковым себя выказал за последние годы Искирхан Хорхоев, – за что, кстати, был удостоен множества правительственных наград.

Возможно, он догадывался, что в бухгалтерии Хорхоева не все чисто, хотя при проверках все сходилось до последней запятой. Наверняка подозревал, что имеются некие излишки, которые проходят мимо государственной казны. Но подозрения к делу не пришьешь, а поймать за руку Хорхоева не получалось.

Было и еще одно крайне важное обстоятельство, объяснявшее некоторую благосклонность местных чекистов к чеченцу Хорхоеву. Их служебная карьера, сама их жизнь, в силу понятных обстоятельств, зависела от результатов работы курируемых ими нефтепромыслов. Связан ли был нефтяник Хорхоев с «чеченским подпольем», и прежде всего, с засевшими в горах «повстанцами»? (Полностью очистить от местного «бандэлемента» горные районы органам так и не удалось.) Прямых доказательств такой связи не было. Но сам факт, что «партизаны», периодически спускающиеся с гор на равнину, вырезающие в селах активистов, учителей и простых колхозников, как-то обходили стороной нефтепромыслы, способен был навести такого неглупого человека, каковым выказал себя этот гэбэшный полковник, на вполне определенные мысли.

И хотя никакого сговора между двумя ехавшими сейчас в «Опеле» людьми не существовало, негласная договоренность, так никем и не озвученная, была: пока Искирхан Хорхоев занимает свой высокий пост, имея притом определенную свободу рук, местным гэбистам тревожиться не о чем. Но если с нефтяником произойдет что-то нехорошее, то чеченские партизаны, обходившие кое-какие объекты стороной, всенепременно туда наведаются.

Буровая скважина, да и любое предприятие по переработке нефти – очень уязвимы для пожаров. А тушить их в короткие сроки, с минимальным убытком, в то время еще не научились…

– То, что я вам сейчас скажу, Хорхоев, должно умереть вместе с вами, – произнес полковник, нарушив зыбкую тишину. – Даете слово?

– Я не болтун, гражданин начальник, – отозвался чеченец. – Если есть что сказать, говорите. Это останется между нами. «Студебеккер» и одна машина сопровождения свернули на шоссе Ростов – Баку. «Опель» же вначале притормозил, а затем и вовсе остановился на обочине дороги.

– Вчера во Владикавказе были арестованы двое людей, из числа крупных снабженцев, – сказал гэбист. – Мне этот факт стал известен из поступившего оттуда запроса.

Полковник назвал фамилии арестованных. Он не стал спрашивать, знает ли Хорхоев задержанных, потому что понимал – чеченец все равно не ответит. Искирхан, услышав фамилии арестованных госбезопасностью соседней республики людей, почувствовал сосущую пустоту в желудка.

Если любой из них даст показания, то тут же всплывет фигура Хорхоева, причем в качестве главного организатора «аферы».

– Есть и другие «звоночки», – продолжил полковник. – Складывается впечатление, что какое-то количество дефицитного топлива и горюче-смазочных материалов, выпускаемых нашей местной индустрией, уходило не по назначению…

Никаких других подробностей он не стал приводить. Но в этом не было необходимости. Хорхоеву и так было все понятно. Органы все-таки «пробили» один из каналов нелегальных поставок, и теперь за арестами дело не станет.