— Зачем?

— Чтобы заниматься с Брэндоном.

— Мне кажется, он и так делает успехи при данном количестве занятий.

— Мне очень приятно это слышать. Но, честно говоря, меня сейчас больше интересует не учебная сторона занятий.

— Простите?

— Нам кажется, что вы на него положительно влияете. Может, вы бы могли встречаться еще пару раз в неделю. Помогать ему с уроками, если это будет необходимо, и ходить с ним куда-нибудь время от времени.

— Ходить куда-нибудь?

— В музеи или на выставки.

— А что по этому поводу думает сам Брэндон?

— В его теперешнем положении трудно спорить.

— Вы что, связали его и вставили ему кляп в рот?

Линда рассмеялась:

— В это время дня это могут сделать только его учителя.

Джулиан тоже рассмеялся:

— Конечно-конечно. Я совсем забыл, что дети сейчас в школе.

— Довольно забавно, но именно в это время я могу нормально работать. Я почти ничего не могу делать в те часы, когда они еще не ушли на занятия и когда они у них закончились.

— Это характеризует вас как хорошую мать, — сказал Джулиан.

Линда помолчала, а потом ответила:

— Спасибо, вы очень любезны.

Он льстил. Это вызвало в нем странное чувство, похожее на то, что он испытал, когда дал монетку беспалому прокаженному, просившему милостыню на рынке в Яунде.

— Если вы считаете, что следует проводить еще одно-два занятия в неделю, я буду только рад.

— Замечательно. А как насчет занятий математикой с Руби?

Джулиан взглянул на блокнот и вспомнил о том, что доставляло ему столько беспокойства.

Беспечный — оставит,

Лживый — обманет.

Ничто не будет зависеть от нас,

Если мы зависим сами.

— Джулиан, вы меня слышите?

— Я не думаю, что в этом есть особая необходимость, — сказал он.

— Ну, мы еще об этом подумаем.

— Вам решать.

Но об этом не могло идти даже речи. Девчонка испытывала его самообладание, а самообладание есть сущность достоинства. Любые дальнейшие встречи один на один будут происходить только по его инициативе.

— Мне, наверное, следует позвонить Марджи?

— Не беспокойтесь. Я сам ей позвоню.

— Спасибо, Джулиан.

Сейчас она прибегнет к еще одной избитой метафоре.

— Вы просто золото.

Повесив трубку, он уставился на стихотворение. Оно притягивало с какой-то тайной силой, силой притяжения мысли. Стихотворение, да теперь это точно стихотворение. Девчонка начала превращать его в искусство. Дурачество, как выразилась она. Он взял в руки листок и был готов уже смять его, разорвать на мелкие клочки или сжечь, как она сожгла «Пеструю ленту», но не смог сделать этого. Оно было слишком хорошо. В основном, конечно же, та часть, которую написал он. Он проанализировал слова в своей части, потом в ее. Его слова звучали умнее. Он почувствовал себя гораздо лучше. Может быть, он может воспользоваться ее строчками. А может быть, это вовсе не ее строчки, а часть стихотворения поэта, с творчеством которого он незнаком. Да, скорее всего, так оно и есть. У него возникло чувство, что вот-вот родится новая строчка, продолжающая стихотворение, и он склонился над листком в ожидании.

Но строчка не рождалась. Ее крупные крючковатые буквы ужасно раздражали его. Он позвонил Марджи.

— Как забавно! Я как раз собиралась позвонить вам.

— Да, довольно забавно.

— У меня есть еще ученики для вас, — сказала Марджи, — Векслеры в Вест-Хартфорде. У них близнецы, которые учатся в Уилстоне, а еще Мандевичи из Манчестера. А еще есть возможность…

— Боюсь, что я не смогу, Марджи.

— Что случилось?

— Несмотря на то что мне очень нравится эта работа, я не смогу работать в центре репетиторов. По крайней мере, сейчас.

— Не сможете работать? Я что-то вас не понимаю.

— Я начал работать над большим проектом.

— Это как-то связано с репетиторством?

— Никак. Это скорее творчество.

— Вы пишете книгу?

— Я не хочу отвечать на этот вопрос ни положительно, ни отрицательно, и вообще не хочу сглазить.

— Я вас понимаю, — сказала Марджи. — Удачи вам. А как же быть с Гарднерами?

— Конечно же, я их не брошу. Я к ним очень привязался.

— Спасибо, Джулиан.

— Вы не могли бы прислать мне письмо?

— Письмо?

— Да, от главы Баллиола.

— Сегодня же отправлю его.

— Спасибо большое, Марджи. Было очень приятно с вами сотрудничать.

— Для вас всегда есть место в нашем центре, — сказала Марджи.

Джулиан позвонил на работу Линде. К его разочарованию, она сама подняла трубку.

— Есть ли необходимость информировать Марджи о дополнительных занятиях? Если мы ей об этом не скажем, мы сможем наполовину уменьшить плату.

— Я бы не хотела…

— Все так делают.

— Очень разумное решение, Джулиан.

Некоторые вещи так просты. А некоторые совсем наоборот. Джулиан открыл чистую страницу, озаглавленную «Руби». Писатель должен бороться за то, чтобы его сюжет не выходил из-под контроля. Джулиан склонился над листком. Он пытался понять ее, полностью рассмотреть ее, как подопытный экземпляр. Понять ее, как он понимал всех остальных. Время шло, а он еще так мало о ней знал. Казалось, бумага оживает и белые волокна меняют форму под его взглядом. Изменяются, даже извиваются. Наконец Джулиан написал: «Пестрая лента».

Джулиан завернул в упаковочную бумагу ту самую банку французского клубничного джема, превосходного клубничного джема, густого и плазмообразного. Очень важно дарить хорошие подарки, заворачивать их в красивую бумагу и завязывать ленточкой подходящего цвета. Женщинам нравятся такие вещи. Если верить психологам, у женщин дар хорошо говорить, не думать, а говорить. Возможно, у них также есть дар говорить знаками. Поэтому они так трогательно относятся к тщательно выбранным подаркам.

Когда Гейл открыла дверь, она выглядела воинственно. Нехорошо. Джулиан хотел поддерживать хорошие отношения со своей квартирной хозяйкой. Возможно, их последняя встреча прошла не слишком гладко. С другой стороны, ну выпили, прошли в спальню, два почти незнакомых человека, и ничего не получилось. Очень по-американски, как поездка в Диснейленд. Он улыбнулся:

— Я принес вам маленький подарок.

Гейл, немного посомневавшись, взяла сверток. Все эти мелочи — сомнения, опущенные глаза, покусывание нижней губы. Нельзя сказать, что ради этого стоит жить, но они радовали и скрашивали жизнь, подобно хорошо продуманным развлечениям в дорогом ресторане. Этот диалог знаками был хорошим началом.