Родерик нахмурился:

— В каком смысле?

— Ни сам Делборо, ни его соратники ни за что не доверят собственную судьбу и судьбу миссии постороннему человеку, если он не пользуется их полным и безусловным уважением.

— Соответственно, тот, кто вызывает уважение у наших врагов, должен вызывать у нас страх?

— Нет, не страх. — Алекс с презрением отверг предположение. — Но настороженность — это точно. Осталось лишь выяснить, куда и кому Делборо и его товарищи везут письма. Скорее всего это политически влиятельный и очень богатый человек, чье обвинение против Родерика привлечет внимание. Так кто же это?

Родерик пожал плечами:

— В Норфолке множество особняков принадлежит богатым, знатным и влиятельным. Джентльмены нередко проводят здесь зимы, хотя их основные поместья расположены в других местах. И любой из них может оказаться кукловодом.

— Нет, не любой, — возразил Алекс. — Только тот, у кого хватит мужества выступить против нашего дорогого папочки.

— Но ведь не могут же они целиться в самого Шроутона? — Дэниел вопросительно взглянул на Родерика. — Кажется, эту зиму он проводит в поместье неподалеку от Норвича.

— Конечно, нет. Шроутон не может оказаться кукловодом. Любой догадается, что он просто уничтожит письмо. — Родерик покачал головой. — Алекс прав. Делборо с товарищами наверняка планируют отдать улику тому, кто пустит ее в дело. Иначе какой же во всем этом толк?

— Так оно и есть, — подтвердил Алекс. — К сожалению, в этих краях слишком много влиятельных людей.

16 декабря

Сомершем-Плейс,

графство Кембриджшир

Дел с удовольствием устроился в уютной библиотеке Девила. Развалился в кресле возле камина со стаканом бренди в руке и вытянул длинные ноги.

Такого хорошего настроения, как сегодня, у него не было давным-давно. Все смешило, все вызывало искренний интерес. Вдруг стало понятно, чего так не хватало в жизни, что способно наполнить смыслом будущее.

Несмотря на снегопад, день оказался чудесным. С утра неожиданно выглянуло солнце, но потом тучи сомкнулись, поднялся ветер, и снова началась метель.

Стемнело рано. За окнами продолжал тоскливо выть ветер. Снег кружился в бешеном вихре, но в доме было тепло и уютно: плотные шторы отгораживали от мира, а огонь в камине прогонял грустные мысли.

Вся шумная и дружная компания собралась в библиотеке, и сейчас комната напоминала пещеру — глубокую, теплую, надежную.

Обед закончился, младшее поколение наконец-то отправилось спать. Последний час прошел в воспоминаниях о детских подвигах — не столько о проделках нынешних малышей, которые совсем недавно ползали под ногами и неуверенно топали по мягкому ковру, сколько о приключениях их родителей. Семейные предания рассказывали о дружбе и настоящей родственной близости.

Дел то и дело поглядывал на Делию. Она сидела напротив, на оттоманке, наслаждаясь приятным общением, и, как и он сам, с удовольствием слушала истории о бесконечной детской изобретательности и смелости.

Полковник Делборо и мисс Данканон отличались от других обитателей дома: оба выросли без братьев и сестер, единственными детьми в семье. Но не только это обстоятельство заставляло их с интересом слушать воспоминания Кинстеров. Богатое приключениями детство кузенов воплощало жизнь в родной стране, на родной земле; то естественное английское бытие, которого они не ведали много-много лет, а может быть, не испытывали никогда.

Опыт Кинстеров не был их опытом. Но он был опытом соотечественников, выросших и познавших зрелость на родине.

Ничто не мешало строить новую, совместную жизнь на примере этих красивых, сильных, надежных, уверенных в себе людей. А потом, через много лет, рассказывать такие же интересные истории, пусть и не о себе, а о своих детях.

Мысль согревала душу.

Дел посмотрел в прекрасное лицо, заметил, как от очередной забавной истории заискрились смехом изумрудные глаза Делии, Да, он хотел провести жизнь рядом с этой красавицей. Мечтал жениться и начать в Делборо-Холле новую, настоящую семейную жизнь.

Но чего хотела и к чему стремилась Делия?

Полковник Делборо оставался во всем верен себе, а потому даже к предложению руки и сердца относился как к серьезной военной кампании, требующей вдумчивого подхода.

Прежде всего следовало выяснить, что именно избранница ждет от будущей жизни, и в соответствии с этим строить искренний, значительный разговор, основанный на пересечении интересов.

Итак, чего же ей хочется? Чем ее проще и надежнее увлечь?

А в это самое время, несмотря на внешнее довольство, Делия чувствовала себя странно подавленной.

Странность заключалась в том, что оснований для меланхолии не существовало; она пыталась убедить себя в этом, однако доводы не помогали.

Впервые в жизни мисс Данканон наслаждалась общением с настоящими друзьями; леди и джентльмены принимали ее как равную и вовсе не считали недостойной своего круга. В течение дня множество мелких фактов, сделанных вскользь замечаний и отдельных реплик подтверждали, что в этой компании ее характер и взгляды воспринимаются как норма. В мире Кинстеров и Чиллингуорта леди выступали в качестве полноправных жизненных партнеров, а не считались пассивными исполнителями воли супругов. Их существование подразумевало полную самостоятельность и означало несравнимо больше, чем простое дополнение к жизни мужа.

События долгого дня на многое открыли глаза, помогли увидеть ту восхитительную жизнь, которая могла бы достаться и ей… За подобную жизнь она немедленно, без малейшего сомнения продала бы душу.

О, если бы джентльмен из круга Кинстеров, с такими же жизненными устремлениями и запросами, решился сделать ей предложение!

Если бы предложение сделал Дел! Увы, ничего подобного произойти не могло. Он принял ее в качестве любовницы, и она согласилась. Вот и все, этим отношения ограничивались. Как она еще в юности убедилась на собственном горьком опыте, джентльмены не склонны жениться на своих любовницах. А если смотреть правде в глаза, то следует признать, что вообще ни один джентльмен на ней не женится.

От безнадежности настроение окончательно упало. Мрачные мысли заставили заглянуть в собственную душу, спросить себя, что она чувствует. И почему.

Делия сидела с безмятежной улыбкой на спокойном лице, а в это время мысленно безжалостно себя отчитывала. За глупость и неосмотрительность. За непростительное легкомыслие. За неоправданное своеволие.

Второй раз в жизни она совершила ужасную ошибку: снова влюбилась.

Нет. Делия приказала себе остановиться, хорошенько подумать и взвесить чувства. Она впервые полюбила по-настоящему: глубоко, серьезно и самозабвенно. Отношение к Делу разительно отличалось от влечения к подлецу Гриффитсу. Тогда она по наивности убедила себя, что это и есть любовь: в юности сложно разобраться в собственных переживаниях.