Светло-зеленое платье, очередное произведение мадам Латур, выгодно подчеркивало выразительную фигуру — весь вечер Дел не переставал им восхищаться.

Делия оглянулась через плечо и удалилась в глубину большой комнаты.

— Сегодня ночью…

Она не договорила и подошла к комоду, на котором лежали те самые яркие шарфы, которые Дел избрал в качестве средства ограничения свободы. Делия взяла их, медленно пропустила тонкий шелк сквозь пальцы и только сейчас повернулась лицом. Посмотрела, склонив голову.

— …ты меня привязал, — веско закончила она.

Несмотря на твердое убеждение, что все между ними решено окончательно и бесповоротно, отстраненный холодный тон лишил Дела самообладания. Однако он мужественно кивнул:

— Пришлось. Если бы ты появилась в соборе, когда там шел бой, то…

Даже сейчас мысль заставила вздрогнуть. Бархатные брови высокомерно изогнулись.

— То отвлекла бы тебя?

Дел кивнул.

— Я бы постоянно думал о тебе, а не о том, что делаю.

— Хм… то же самое сказали и остальные.

— Остальные леди?

— Да.

Дел с облегчением вздохнул и, осмелев, подошел. Делия внимательно посмотрела ему в лицо.

— А еще они сказали, что твоя… суета вокруг моей персоны доказывает, что я очень много для тебя значу. Это тоже правда?

Дел сдержанно кивнул:

— Да.

Делия улыбнулась:

— В таком случае все сказанное далее, очевидно, тоже соответствует истине.

Она натянула шарфы.

Дел не на шутку встревожился.

— И что же именно было сказано?

— Да так… Минерва порекомендовала… одну процедуру. Не секрет, что некоторое время после обеда мы провели, обсуждая самую подходящую компенсацию за грубое вмешательство в личную жизнь. Разумеется, никто из нас не в состоянии закрыть глаза на столь примитивное проявление мужского деспотизма. Соответственно произвол не может остаться без противодействия и достойной мести.

Делу вовсе не хотелось слышать ответ, и все же он спросил:

— И в чем же заключается процедура?

— Все очень просто. — Ослепительная улыбка означала, что час расплаты пробил. — Как гласит пословица, «долг платежом красен».

— А… — Дел с опаской взглянул на шелковые путы, которыми она продолжала изящно играть. — Понятно…

Дел обнял возлюбленную и, склонив голову, страстно поцеловал. Заглянув в изумрудные глаза, уже слегка затуманенные разгорающимся желанием, он сказал:

— Сделаю все, что угодно, все, о чем попросишь. Только будь моей.

Делия твердо выдержала взгляд и пообещала:

— Буду твоей навсегда. — Нежно улыбнувшись, она погладила его по щеке. — Навеки. — Постояла молча, а потом деловито скомандовала: — А теперь раздевайся и ложись.

Дел послушно выполнил приказ и отдал собственное тело на волю любимой. Приготовился все отдать и все получить взамен.

Ночь медленно перетекала в серый зимний рассвет. Вожделение нарастало, достигало пика и, получив удовлетворение, медленно спадало. Проходило время, и накатывала новая волна: все повторялось, окрашиваясь в неведомые прежде цвета.

Они открыли очаровательные игры с шарфами, пробовали и смеялись, а потом смолкали, уступая страсти и радости любви.

И наконец, лежали, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, и шепотом делились надеждами и планами на будущее. Будущее могло наступить только после уничтожения Черной Кобры.

Сон спустился на мягких крыльях, и шепот затих. Напоследок Делия успела подумать, что награда за участие в миссии оказалась такой щедрой, что предсказать ее не смогла бы даже самая опытная и искусная гадалка. В награду досталась любовь благородного, мужественного, красивого и страстного мужчины. Свершилось чудо: она получила то, чего не надеялась получить никогда.

Дел был с ней и безраздельно ей принадлежал, а она так же безраздельно принадлежала ему.

Закрыв глаза, она крепче обняла свое сокровище и уступила сладкой истоме.

Дел вслушивался в ровное дыхание любимой, с наслаждением ощущал тепло ее тела и понимал, что уже получил за свою миссию величайшее на свете воздаяние: право создать будущее — общее будущее с обожаемой женщиной.

Будущее лежало впереди, словно прямая дорога, и обещало жизнь, в которой Делия станет для него женой, любовницей, помощницей, сердечным другом. Ну а он в долгу не останется.